— Это специально все подстроено, черт побери! — зло воскликнул Марк Сопвит.
— Не смейте так выражаться в моем присутствии!
— Но это настоящий заговор. Если смогли приехать вы, почему не могли дети?
— Я уже объясняла: Джесси Энн и Люк простудились, у них сильный кашель.
— В таком случае для Мэтью и Джона было бы лучше держаться от них подальше, чтобы не заразиться.
— Доктор Феллоуз настоятельно рекомендовал оставить детей дома. Но ты не будешь один, к тебе на каникулы приедет Гарри.
— Гарри — взрослый человек, а я хочу, чтобы рядом были мои дети. Эйлин сделала это нарочно, ведь так? Ей хотелось мне досадить.
— Не будь ребенком, Марк. Ты становишься просто невыносимым. Она очень тебе сочувствует.
— Неужели? Что-то незаметно. Если бы она хоть немного беспокоилась обо мне, то вернулась.
— Здоровье моей дочери не позволяет ухаживать за инвалидом.
— А никто от нее этого и не требует, и вам это прекрасно известно, но ей следует быть здесь.
— Что? Приехать сюда и встретиться с твоей любовницей?
— Какой любовницей! Силы небесные! — Марк покрутил головой из стороны в сторону, потом схватил лежавшую на столике книгу и со злостью метнул ее вдоль комнаты. — У меня нет никакой любовницы! — бушевал он. — Я порвал с ней задолго до того, как история выплыла наружу.
Джейн Форфут-Медоуз застыла, стиснув в руке бархатный бант, прикрепленный к верху ее платья из темно-фиолетового бархата. Ее явно напугала эта вспышка гнева. Она смотрела на зятя широко раскрытыми глазами.
— Извините, меня, извините, — пробормотал он, роняя голову на грудь. — Но я так одинок. Вы не можете представить, во что превратилась моя жизнь, — продолжал он, поднимая голову. — Все изменилось так внезапно, что привыкнуть к этому сразу невозможно. Сначала дом гудел от детских голосов. Стоило мне открыть дверь, как на меня сыпались жалобы из-за их очередной проделки. Потом почти вымерший дом, где нет ни одного дорогого мне человека. Выносить одиночество уже тогда было достаточно тяжело, но я мог ходить на прогулки, ездить верхом, мог просто двигаться, — Марк стал сбиваться на крик. — Теперь вообще все осложнилось, — он показал рукой на подножие кресла. Временами начинает казаться, что я схожу с ума.
— Разве тебя никто не навещает? — участливо спросила миссис Форфут-Медоуз.
— Приезжают иногда один-два человека. Мужчины, но всегда без жен. Иногда мне хочется смеяться, а порой — ругаться.
— Я успела в этом убедиться за тот короткий срок, что провела рядом с тобой. Я много разного наслушалась, — голос тещи снова звучал сухо. — Ты никогда так прежде не ругался.