По чуть-чуть… (Якубович) - страница 13

Я принял вид старого усталого пилота, только что вернувшегося из рейса Москва – Гонолулу – Москва без посадки и в Гонолулу, и в Москве, легко взял штурвал и, снисходительно улыбнувшись, взглянул на инструктора, дескать, «Ну что, не вышло?». Мы ассы «тушек» и «мигов», а вы меня тут на каком-то детском тренажёре летать заставляете, да ещё с автопилотом!

В ту же секунду сердце моё ёкнуло и подпрыгнуло вверх, вместе со всем остальным ливером. Я, видимо, нечаянно толкнул штурвал, и самолёт нырнул вниз.

«Легче, легче!» – сказал инструктор и, выправляя машину, потянул штурвал на себя. Самолёт послушно полез вверх.

Это что же? Это как же? То есть... А где же автопилот?.. Так, а ну я сам...

Я чуть-чуть нажал на штурвал... Нос самолёта опустился... Я потянул на себя... Пошли вверх... Я чуть покачал штурвалом влево, вправо... Самолёт в точности дублировал мои движения... Я покосился на инструктора – не он ли это? Нет, сидит, сложив руки, ничего не трогает... А ну, я ещё покручу... Мама дорогая, он слушается! Он меня слушается!!.

Я летел, я летел сам! Я как бы вернулся в детство, когда летаешь во сне и вдруг просыпаешься, ещё дрожа от возбуждения, не соображая, где ты. Именно так я чувствовал себя сейчас, боясь спугнуть этот полёт и проснуться. За окном открывался потрясающий вид. Распаханные квадратики поля, речка, аэродром слева и там, вдали, за рекой, ещё один, высокий холм с каким-то белым шаром наверху... И облака, батюшки, я никогда не видел таких красивых облаков! Белые и не лёгонькие, как мне раньше казалось, а как бы сделанные из ваты или поролона и удивительно похожие на зверей. Вон медведь лежит, вон то ли кролик, то ли ёж с кроличьими ушами... вон дракон...

Я пребывал в абсолютном восторге, и ничего мне не надо было вообще в этой жизни.

Я жалел о двух вещах. Самолёт действительно управлялся необычно легко, но, во-первых, от нервного напряжения, я взмок насквозь от затылка до того места, на котором сидел, и жутко жалел, что не переоделся в шорты и тенниску. А во-вторых, ещё больше я жалел, что меня сейчас не видит хоть кто-нибудь: жена, сын, папа, светлая ему память, друзья эти придурочные, Лёшкин дедушка-еврей из Еревана! Хоть бы кто-нибудь! Никто же не поверит! Кому ни расскажи, не поверит никто!

Я бы летал так вечно. Но надо было садиться и инструктор, со словами «Всё, теперь я!», попытался взять управление. Но я не желал отпускать штурвал нипочём! Мне казалось, что если я сейчас его отпущу, то уже никогда не вернусь обратно. Просто не случится. Просто больше никто мне это не позволит. Просто не пустят и всё!