— Смотри, ты, а! — удивляется отец. — Яйцо курицу учит… Да я эти штуки десятками под носом у полиции проносил, когда тебя ещё и на свете не было… Вот погоди, скажу матери, чем ты занимаешься, она тебе задаст.
— Этого ты, положим, не сделаешь.
— Почему же?
— А мать знает, что ты сам?
— Хм…
Отец явно озадачен. Вдруг он начинает смеяться и легонько треплет меня по шее.
— Кто бы мог подумать, а? Вот так встреча!
Улица постепенно просыпается. Из соседнего подъезда с корзиной в руках выходит молоденькая девушка, видно, прислуга. Появляется плечистый малый в кожаном фартуке. В руках у него метла. Он громко зевает и заспанными глазами смотрит в нашу сторону.
— Нужно идти, отец!
Мы молча доходим до трамвайной остановки.
— Так вот, Имант, не моё дело мешать тебе, да и вряд ли ты меня послушаешься, — говорит отец. — Я ничего не видел, ничего не знаю и знать ничего не хочу. Только прошу тебя об одном: пощади мать и будь осторожен. Она будет очень переживать, если ты попадёшься.
— А ты не будешь?
— И я…
В глазах отца — любовь и нежность.
— Постараюсь, папа.
Лицо отца принимает обычное угрюмое выражение. Голос его опять становится ворчливым.
— Мне время идти на завод. А ты возвращайся-ка домой, да поскорее. Чего доброго, ещё в гимназию опоздаешь.
— Желаю удачи, отец!
— Ладно, ладно… Всё будет хорошо.
Сутулая фигура отца исчезает в переулке.
Вот он какой, оказывается, мой старик!
…Дома мне дверь открывает мать. По её лицу вижу, что она встревожена.
— Что случилось, мама?
— Что случилось, что случилось! — передразнивает она меня. Закрыв дверь, мать быстро проходит в комнату и уже там продолжает разговор:
— Думаешь, я ничего за вами не замечаю? Я молчала, молчала. Всё думала: ведь не маленькие, знают на что идут, сами уберечься смогут. А теперь вижу, что придётся учить уму-разуму, как старого, так и малого… Подпольщики!.. На, смотри, что я нашла у отца в «Правилах уличного движения».
Она протягивает мне бумажку.
Да ведь это листовка! Так вот почему отец не расстаётся со своими «Правилами». Нехорошо всё-таки получается. Надо сказать, чтобы был осторожнее.
— А я-то причем? — говорю с непонимающим видом. — Уж не думаешь ли ты, что отец получил от меня эту бумажку?
— Ты? Нет, про тебя я ничего не говорю. — В словах матери сквозит явная насмешка. — Ты пай-мальчик. Кстати, иди, прибери у себя в комнате, потом поговорим.
Она поворачивается и выходит в кухню.
Нет, тут не всё в порядке. Она что-то знает про меня. Но ведь я так осторожен… Неужели кто-нибудь из друзей проговорился?
Вхожу в свою комнату и снимаю пальто. Взгляд случайно падает на стол.