— Итак, вы уезжаете в Швейцарию, — сказала она. — Что намерены вы там делать, если не считать свидания с дядей Луи?
— Отдыхать, — ответил он. — Жить в пансионе и отдыхать.
— Вы найдете это мало интересным. Долго ли намерены вы там пробыть?
— Возможно, большую часть каникул.
Миссис Монтейс раскрыла в изумлении глаза и перестала вертеть зонтиком.
— Мой милый Рейн! В Женеве?
— Моя милая Нора, я, право, не вижу тут ничего изумительного. Я недавно по этому же поводу говорил с Роджерсом. Почему бы мне не жить в Женеве? Что можете вы возразить против этого?
— Если вы будете говорить со мной в таком тоне, вы заставите других подумать, что объясняетесь мне в безнадежной любви.
— Оставьте их, — сказал Рейн, — они окажутся не глупее меня.
— Что хотите вы этим сказать?
— О, не беспокойтесь. Я не собираюсь объясняться в любви. Я спрашиваю себя, не поднимете ли вы меня на смех, если я вам нечто расскажу.
— Это будет зависеть от того, насколько рассказ окажется комичен.
— Как кто на это посмотрит, — возразил он с улыбкой.
— Пусть так… Прежде всего позвольте осведомиться, в качестве кого мне приходится выслушивать это признание?
— В качестве руководителя, философа и друга, — заметил он. — Переберемся в более уединенное место.
Они подыскали скамейку в укромном углу под деревом и сели. Миссис Монтейс коснулась своими затянутыми в перчатку пальцами его руки.
— Пожалуй, излишне говорить, что это касается женщины?
— Почему вы подумали, что дело идет о женщине?
— Мой милый мальчик, вы не потащили бы меня в это заброшенное дикое место, если бы речь шла о мужчине! Конечно, тут замешана женщина. У вас это ясно написано на лице. Верно?
— Если вы настроены иронически, я не стану вам говорить.
— О, Рейн!
Она придвинулась несколько ближе к нему и оправила платье. Когда женщина, сидя рядом с мужчиной, оправляет платье, это вызывает у него доверчивое отношение.
— Нора, — обратился он к ней, — когда мужчина не знает, влюблен он или нет, как ему лучше всего поступить?
— Лучше всего решить, что нет. Несколько хуже — попробовать убедиться в этом.
— В таком случае, я собираюсь сделать последнее. Я еду в Женеву, чтобы убедиться в этом.
— А давно ли вы находитесь в таком состоянии?
— С января.
— Почему вы мне до сих пор не говорили?
— Потому что не говорил этого и самому себе. Теперь я убедился в этом; несколько месяцев тому назад я неудачно сорвал лепестки маргаритки, и это развлечение мне повредило. Бедный старик полагает, что я еду исключительно ради него, а я чувствую себя совсем сбитым с толку, хотя конечно… хорошо…