— Но я не понимаю! — крикнула огорченная Фелиция с ужасом. — Что могло заставить его перестать любить вас?
— Я, Фелиция, не была тем, что свет называет порядочной женщиной. Богу известно, что я отбыла уже наказание… однако, самое страшное из всех наказаний приходится испытать сейчас… приходится отказаться от столь страстно жданного счастья, к которому так сильно стремиться могла только женщина, жившая так, как жила я. О, дитя мое, моя милая, нежная девочка, женщине в свете иногда выпадает на долю тяжелый путь.
— Почему всегда должны страдать женщины? — спросила Фелиция.
— Почему? Одному Богу известно. Такова жизнь.
— Если бы я была мужчиной, — заявила Фелиция, и глаза ее загорелись, — я считала бы низостью возлагать ответственность на женщину, если бы я ее любила.
— Бывают вещи, которые убивают любовь, — с горечью возразила Екатерина.
— Вам это Рейн сказал?
— О, нет. Он слишком благороден.
— Откуда же вы это знаете?
— Моя милая, когда вы оставляете срезанный цветок на солнце, вы знаете, что он завянет. Нет необходимости следить за ним, чтобы убедиться в этом.
— Но… если он продолжает вас любить? Он любил вас вчера вечером… Он любил вас сегодня утром.
— Тс! Я сказала вам. Что я сделала, того не переделаешь.
— Но вы его любите, Екатерина, — вырвалось стремительно у Фелиции.
— Разве вы не видите, что я подписала свой смертный приговор? — крикнула Екатерина.
Голос ее задрожал, и она посмотрела на Фелицию блестящими глазами:
— Я буду любить его до самой смерти, как лучшего и умнейшего человека из живших на земле.
Она встала, прошлась по комнате, вернулась, положила свои руки на плечи Фелиции и заглянула в ее молодые удивленные глаза:
— Дорогая, — сказала она, — я всегда буду помнить, что вы для меня сегодня сделали. Когда вы явились ко мне, я уже думала, что сердце мое разбито… но ваша ласка, словно чары, незаметно пробралась ко мне… и вот, вы видите, я могу разговаривать совершенно разумно, улыбаться, словно снова обрела себя. Вам следует попрощаться со мной, дорогая. Я должна скоро уехать. Но вот что я хочу вам сказать перед этим. Отнеситесь ко мне великодушно… о, не плачьте, дитя мое… достаточно было слез на сегодняшний день… думайте обо мне, дорогая, как о женщине-сестре, однажды уклонившейся от проложенного пути, к которой судьба оказалась слишком жестока. И, милая Фелиция, когда я уеду… вам надо будет употребить мало, очень мало усилий, чтобы заставить Рейна полюбить вас.
— О, нет! — горячо запротестовала Фелиция.
Но Екатерина улыбнулась своей грустной сдержанной улыбкой.
— О, да! Он не может не полюбить вас, и Бог дарует вам счастье.