Вера уже успела рассмотреть, что, собственно говоря, это не лапка, а крошечная рука, поросшая серебристой шерсткой, с голой темной ладошкой и даже с ногтиками. Рука гнома?
Гному пришлось вылезти из-под стола. Над столешницей сначала появилась лохматая макушка, потом вторая рука, ушки пенечками, а затем показалось лицо.
Грустная мордочка, несколько темнее рук, с розовым кожистым носом, с большими блестящими глазами. Вера сразу узнала эти глаза. Гном Веру не замечал. Все его внимание было сосредоточено на пирожках. Он взобрался на стол, уютно уселся, обеими руками взял пирожок и блаженно засопел.
Вера никогда не видела подобного существа. Оно очень смахивало на мультипликационного героя - что-то вроде Чебурашки. Существо было обаятельным, забавным, милым. Вера разглядывала его с улыбкой.
Гном почувствовал ее взгляд, поднял мордочку. И замер, зажав в ладошке остаток пирога. Он не испугался, ничуть. Но его немыслимые глаза смотрели на Веру вопросительно - мол, кто ты и не обидишь ли? И Вера заговорила, смягчая голос, пустив в ход самые бархатные обертоны:
- Ну что ты, маленький? Что ты так смотришь? Я тебя не обижу, хороший. Что ты такое, что за чудо? Откуда ты такой взялся?
Существо склонило голову, прислушиваясь и вроде даже собираясь ответить. Кстати, Вера бы совершенно не удивилась, если бы раздался в ответ тоненький голосок. Но гном только вздохнул.
Вера осторожно протянула руку. Гном не убежал, но под серебристой шкуркой явственно прошла дрожь. Он был готов улизнуть. Вера взяла пирожок и протянула его существу, продолжая ласково приговаривать. И маленькая рука нерешительно протянулась навстречу.
Через час появился Саша. И застал в своем доме идиллию: запахи сдобы, тепло, тишину. Веру, на коленях которой посапывал сытый и довольный "Чебурашка". Вера гладила тугое пузико, а гном тихонько урчал.
- Да,- сказал Саша,- это удивительно. Оказывается, геологи из Снежинки - хорошие ребята.
- Т-с-с-с, тихо,- зашипела Вера.- Видишь же, спит.
Саша забрал теплое потяжелевшее тельце, отнес его на печку. Они беседовали вполголоса, часто оглядываясь, словно в доме спал ребенок. Саша, ублаженный вкуснющим пирогом и чаем, стал намного сговорчивее.
- Слушай, Лискин, что это такое и где ты его взял?
- Что это? Видишь ли, Вера, это называется Кузя, а по происхождению оно - самый настоящий домовой.
- Ну тебя, Лискин, я же серьезно.
- Да я тоже. Ну, хорошо, я наелся, дела сделаны, Кузя спит,- можно поговорить подробнее. Только предупреждаю, история долгая.
- Давай долгую.
- Ну так вот. Я собирался в эти края. Никого я тут не знал. А мой приятель родом из этих мест. Вот и подсказал, чтобы остановился я пока в избе его бабушки, которую буквально на днях он забрал из деревни. Одна старуха осталась. Пришел я к ней за ключом. Рассказала она мне, как дом найти, поклоны и приветы перечислила, а потом и говорит: "Виновна я сильно. В город уехала. Внук тут, правнук, да и житье легче. А только дом-то бросать негоже. И домовика жалко, погибнет ведь, сирота горькая. Одна надежда - домовик смышленый, может, переберется к кому. Хозяи-и-ин был, отрада. Молоко у меня по четыре дня не скисало, козушка здорова да гладка, хорь ни в жисть в курятник не лазал. Уж ты домовика покорми, поприветь. Ну и... повинись за меня".