Новость прямо-таки обрушилась на голову. Молча, одними глазами спрашивали друг друга: «Что делать, ехать? Но раз так надо, значит, поехали учиться».
— На всем-то на готовом как не учиться? — Курилович ответил на заблестевшие у парней глаза. — Станете мастерами производственного обучения, преподавателями. Педагогами! В общем, большими людьми. А сейчас… сдайте инструмент, изделия…
— Сдали уже! Все уже сдали! — ответили ему вразнобой.
— Ну, вот и хорошо. Значит, отдыхайте. А утром из столовой — прямо сюда, к девяти часам в четвертую аудиторию. Из других училищ еще подойдут. Начнутся подготовительные курсы. Там, — кивнул он куда-то вдаль, — будете сдавать вступительные экзамены…
Готовились добросовестно: упражнялись в решении задач и примеров, писали диктанты. В оставшееся время читали книжки и бродили по городу. И наконец-то разглядели, что на дворе стоит лето, что можно сходить на Обь, искупаться…
Ах, это купанье! Это плаванье и прыжки в воду с баржи! Оно напоминало детские, довоенные еще, летние дни. Жеушники из прочих купальщиков выделялись белизной тел. Синюшно-белая кожа их с непривычки вся покрывалась пупырышками.
3. Город Уфа — край неведомый
Отец Олега выполнял всякую работу, инструментом владел разным. Кожи выделывал, шубы. Печи выкладывал добрые: расход дров небольшой и тепло держат долго. Плотничал, столярничал, делал кадушки. Вечерами пилил, строгал, подгонял. За работой песни пел, старинные и новые. Остановится, посмотрит, как облепили стол его ребятишки — Андрей, Петя, дочка Шура и Олег: каждый готовит свои уроки, скажет:
— Учитесь, ребята, чтобы не пропасть. Новое время пришло — учиться надо.
С самого первого класса Олег, бывало, закончит решать задачки и издали подпевает отцу. Тот услышит, обрадуется, что Олежка пошел в него голосом. Старшего в семье, Артема, самого голосистого, не было с ними, учительствовал в деревне Листвянка, за Новосибирском, у остальных же как-то с пеньем не получалось. И вот Олежка, отцу на радость, способен пению. Не Бог весть какой голос, а слух есть…
В Тюмени жили. С разъехавшимися по белу свету, деревенскими еще, друзьями отец как-то ухитрялся поддерживать связь: специалиста на все руки, его звали туда-сюда, рисовали перспективы. И не выдерживало сердце умельца, срывался человек с места и ехал. Обязательно со всей семьей! И вот заново начинается вся жизнь. Потом одумается, вот-де дал оплошку, опять наводит справки о друзьях: кто, где и как устроился. Ездил и в «разведку». Вернется домой, вечером за столом возьмется расписывать новое место. Не будучи ни рыбаком, ни охотником, завосклицает: «Какая там природа! А охота! А рыбалка!» Голубые глаза загораются нестерпимым блеском. И этому незнакомому, новому месту все уже рады. Мама тоже не возражает семейному единодушию. И скоро начинается распродажа всего «лишнего», которого не возьмешь с собой в дорогу. Ездили на лошади, на пароходе, чаще на поезде. Прильнет Олег к окошку и смотрит, и о чем-то мечтает, какие-то рисует себе картины. Нравится ему дорога. На новом месте дети устраиваются в школу, мама хлопочет по дому, на своей зингеровской машинке обшивает всю семью.