. После этого человек тихо умирал от яда или от меча троюродного брата, кинжала пятого племянника собственной жены или от ножа нелюбимого внука.
Цель – предполагала выбор. Пророк выбирал тихое семейное разбирательство без всяких последствий и неприятностей для жителей пустыни. Без кровавых междоусобиц, без воинственной ненависти сторонников старых языческих традиций, без кровавых стычек за каждый маленький оазис с единственным пересохшим колодцем среди чахлых пальм. Именно Зайд был мечом пророка и тайно носил то самое железо Иерусалима, окроплённое кровью иудейского безумца. Зайд и сам не знал, зачем он разрезал реликвию пополам. Одна её часть, скрытая под халатом, покалывала ему шею и грудь, отводя яды, мечи и стрелы, вторая совсем недавно была прокована вместе со сталью Дамаска в лезвие, которое потомок караванщика Хасана время от времени пытался подарить пророку. Но учитель всё время отклонял попытки подарить ему это совершенное творение неизвестного кузнеца.
Велик Аллах, и слово его, произнесённое устами Мухаммеда, есть закон для Зайда, ибо говорит учитель: «Зачем мне меч, когда моё оружие – вы, мои ученики; зачем мне щит, если ваши груди защищают меня от стрел и стали язычников? Зачем мне панцирные латы, если у меня есть перо, если у меня есть бумага, если у меня есть слово Аллаха - лучшее средство защиты и нападения. Зачем мне золото, если все богатства мира вскоре будут лежать у ног правоверных мусульман?”
Зайд вытер пот с усталого запылённого лба и пошёл вслед за учителем к открытым воротам города. На боку у воина в простых кожаных ножнах висел меч, от которого отказался пророк.
Блюститель Святого престола ещё раз перечитал многочисленные письма византийского императора Алексея Комнина. В каждой строке, завуалированной пустым красноречием и витиеватостью, были скрыты тревога и просьба о помощи. Несладко приходилось Византии в её границах, сжимаемых, как клещами, турками-сельджуками с Востока и бандами кочевников-арабов с Юга. Алексей в обмен на военную помощь обещал корабли и продовольствие, оружие и проводников. Он даже скрыто намекал на объединение Восточной и Западной церквей под духовной властью римских пап.
Урбан II - в миру Эд де Шатийон - не зря учился у самого Бруно Кёльнского в монастыре Гранд Шартрёз, этой колыбели картезианцев. Он обладал острым умом и предприимчивостью купца. Вот и сейчас он додумывал и мысленно перебирал все детали своего гениального, как он считал, плана. Заполучить духовную власть над Византией, да ещё приобрести обширные земли и новых обращённых в Палестине и Иудее – это ли не цель? Великолепная картина, как мозаика из разноцветных стёкол и камушков, складывалась перед его внутренним взором. Если этот план претворить в жизнь - он убьёт сразу двух или даже трёх куропаток. Кроме укрепления своей власти на Востоке, он усилит влияние римской церкви на Западе. Направит разрушительную энергию феодальных междоусобиц из Европы в пустыню Аравии, уберёт нищий сброд - разорившихся крестьян, воров и убийц - с христианских земель и направит эти банды несокрушимой, фанатичной и голодной армией через Византию на Святые земли. Он даст им путеводную звезду и цель – освобождение Гроба Господня от неверных. Ради этого стоит потрудиться не только ему, но и юродивым, блаженным сумасшедшим приживалам, нашедшим приют в разорённых монастырях, нищим баронам, незаконнорожденным, претендующим на наследство дворянам и наёмникам-искателям приключений. Ещё бы неплохо мобилизовать всех бродячих проповедников и монахов-бездельников, отъедавших щёки на монастырских хлебах. Пусть их ненависть к достатку и роскоши, честолюбие и корявое красноречие сплотит весь плебс от Рейна до Сены. Он перевёл взгляд со свитка на человека, сидящего перед ним.