На Востоке плотным ажурным ковром расцветали кроваво-красные облака. Прямо над головами нищего воинства встало видение. Комета в виде меча опускалась на белый, медленно уносимый западным ветром призрачный город, обнесённый стеной и высокими башнями, на одной из которых чётко был виден полумесяц. Толпа ахнула в едином порыве.
В первые дни апреля 1095 года все дороги Европы были заполнены толпами крестьян, вооружённых вилами и косами, отрядами рыцарей и солдат, повозками с утварью и нехитрым скарбом. Вьючные мулы, нагруженные палатками, лоскутными одеялами и котлами, тонули в грязи. Отовсюду слышались звуки рожков, свирелей и труб, пение гимнов и псалмов. Чаще всего слышались возгласы «Аллилуйя!» и «Этого желает Иисус». Сам Пётр Пустынник в шерстяной рясе, плаще с капюшоном, в сандалиях на босу ногу ехал во главе армии оборванцев и нищего сброда на муле, подаренном ему рыцарем Готье Неимущим. Авангард войска состоял всего из восьми всадников под началом самого Готье и имел хоть какое-то представление о дисциплине и воинском искусстве. Остальная толпа промышляла воровством, грабежами и собиранием милостыни в селениях и городах на всём протяжении пути до гаваней Греции и Византии. После долгого изнурительного похода, стычек и драк за воду и еду, сено и женщин, после болезней и смертей, христово воинство наконец добралось до моря.
Поредевшее на марше войско крестоносцев собралось на европейском берегу в окрестностях Константинополя. В отсутствие опытных командиров многие из крестьян, нищих и монахов не выдержали тягот пути и остались лежать в безымянных могилах на обочинах дороги. Остатки армии присоединялись к отрядам из Германии, стекавшимся к берегам Босфора, и разбивали лагеря под стенами Царьграда. Участились грабежи византийских предместий. Несколько вилл, дворцов и церквей уже были сожжены. Казалось, что весь этот сброд обосновался в виду Константинополя навсегда. Наконец, после долгих переговоров с предводителями крестоносцев, император Алексей Комнин заставил их перейти на другую сторону пролива, и первая же серьёзная стычка у маленькой крепости Никея закончилась для христиан поражением. Рыцарь Готье, который был достоин предводительствовать лучшими воинами, пал, сраженный семью стрелами.
Жарко и душно антиохийское лето. Войска графа Тулузского передвигались маршами по 6-8 лье в сутки, выбирая время между заходом солнца и полуночью, между часом рассвета и девятью часами утра. Днём искали оазисы и небольшие рощи низкорослых пальм и синдианов[51]. Выставляли на прилегающих холмах караулы, опасаясь сельджукских лучников, чинили оружие, упряжь, дремали, ели, менялись добычей, молились, сходили с ума от жары и умирали от плохой пищи и воды. Ночью было немного легче. Внутри временного лагеря можно было лежать на песке, дрожать от холода, смотреть на близкие звёзды и спать. Правда, сны были такие же тяжёлые, как дневная жара, как песок, проникающий под сильными порывами ветра в нос и горло, как томительное ожидание близких битв за Иерусалим.