- Братья! - голос магистра поднялся к куполу и вернулся вниз, покоряя слушателей твёрдостью и отеческой теплотой. - Мне хотелось бы начать с главного. На созванном нашим покровителем Бернардом Клервосским, да подарит ему Господь долгие лета жизни, церковном соборе в Труа был принят наш устав!
Зал взорвался торжествующими криками.
Гюи возликовал вместе со всеми. Еще одна победа де Пейна, безусловно, переводила их братство в совершенно иное положение. Теперь они могли рассчитывать на постоянный приток рыцарей, заинтересованных в служении Иисусу, на признание и одобрение монархами многих стран плана благоустройства завоёванных крестоносцами территорий.
Внезапно де Меро ощутил чей-то пристальный взгляд. Так бывало, когда ему приходилось чувствовать нацеленную в спину стрелу на поле боя. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Гюи обернулся, но странное ощущение уже покинуло его, словно невидимый лучник убрал оперенную стрелу с тетивы. В большей степени для снятия нервного напряжения, чем по причине страха, де Меро оглядел ряды рыцарей.
Бертран, Арно, де Шан, Шантиньян. Кто-то стоит, не сняв кольчужного капюшона, кто-то вытирает пот со лба краем плаща. Но все свои. Те, кто были в ордене лучшими воинами последние пять лет. Молодых послушников пока еще не посвящали в тайны братства, и они не имели права присутствовать на собрании.
«А это кто?» - Приметив странное лицо, наполовину скрытое тенью капюшона, Гюи внутренне подобрался. Неужели среди них сарацинский шпион? Или это - любопытный новобранец? Может, человек короля Балдуина?
Незнакомец повернул голову к окну - и тут де Меро узнал его. Эти желваки на скулах, каменный подбородок, сжатые в тонкую злую нитку губы, холодный взгляд. Раймон ле Энже! Командир отряда госпитальеров!
***
- Скажи мне, Гюи, ну, что мы здесь забыли? К чему весь этот маскарад? Клянусь Святым воскресением, что не сойду с места, если ты не расскажешь мне, в чем дело! - яростно шептал рыжебородый потомок норманнов своему другу.
Спрятавшись за толстыми колоннами галереи, ведущей в покои сержантов, казначея и самого магистра, тамплиеры в простых одеждах монахов с кинжалами, скрытыми в складках хабитов[69], походили сейчас более всего на двух душегубов, затеявших ограбить ростовщика-еврея в богатом квартале Иерусалима.
- Тихо, а то спугнем «крысу», – барон, держа руку на рукояти тонкого длинного стилета, выглянул из-за колонны. Под сводами переходов по-прежнему царила тишина. Ни единой живой души. К полуночи даже монахи, изредка проходившие по своим одному богу известным делам, притихли в своих кельях и отошли ко сну.