Стрелка командирских часов неукоснительно подбиралась к одиннадцати часам вечера, когда ярко-красный «Лиаз» въехал — в район одноэтажных, теснившихся друг к другу, деревянных домов. Горящие вверху световые плафоны тускло освещали полупустой салон автобуса. Анатолий, оторвавшись от буйствовавших в его голове сексуальных мечтаний, нехотя открыл глаза и посмотрел в окно. На темном, если не сказать, абсолютно черном, фоне изредка мелькали яркие пучки света.
— Мы, это, сейчас где? — не в состоянии определить местоположение, поинтересовался он у соседа.
— Да, это, на следующей остановке выходим, — встрепенулся Александр, дождавшись наконец хоть какого-нибудь внимания к его персоне.
— Ну че, может это, отметим, мы как-никак такую делюгу замутили, — с лукавой улыбкой поинтересовался горбун, ожидая лишь только положительного ответа.
— Да тихо ты, урод, — еле различимым шепотом закричал главарь, мгновенно сменив равнодушно детское лицо на маску рвущегося в бой хищного животного с застывшим в глазах звериным оскалом. — Ты че это, жертва аборта, орешь на весь автобус? Пасть закрой и сиди, говнюк!
Колющие и жгучие, как копья, слова главаря с невиданной скоростью вылетали из уст и впивались в испуганное лицо насильника, который уже и сам был не рад своей очередной глупой выходке. Закончив моральное избиение, карлик быстро оглянулся вокруг. Немногочисленные пассажиры автобуса, на его счастье, были заняты лишь своими проблемами: кто-то неторопливо разговаривал, кто-то тупо пялился в одну точку.
— Надеюсь, никто не услышал? — грозно произнес он, впившись недобрым взглядом в соседа. От этого взгляда у Александра перехватило дыхание, а по неровной, сгорбленной спине затанцевало множество мелких, противных мурашек. Горбун только успел открыть рот, чтобы попросить прощения, как «Лиаз», снизив скорость, остановился на одной из остановок «Болота».
— Ну, давай двигай, твою мать. — зло оскалился душегуб, сильно ударив подельника в бок. Потеряв еще долю секунды, сгорбленный человек опомнился и быстро устремился к распахнутым дверям. Вслед за ним из салона вышел полутораметровый монстр, разменявший человеческую жизнь на сто двадцать пять рублей, которые неимоверно жгли карман в надежде остаться в черном пластмассовом отделе кассы, стоящей в круглосуточно не закрывающемся ларьке. Пропустив разъяренного главаря, Александр послушно последовал за ним. Он хотел было повторно попытаться извиниться, но все же удержался, опасаясь очередной, не к месту сказанной глупости. «Пусть лучше сам начнет разговор», — решил он, упираясь взглядом в спортивную куртку душегуба, шедшего впереди него. Молчаливое шествие закончилось в полусотне метров от горящего огнями продовольственного ларька, утопающего в кромешной темноте. Палач резко обернулся — шедшему за ним подельнику пришлось экстренно притормозить, чтобы не врезаться в лидера молчаливой процессии.