Тогда я, по крайней мере, знал, что делать.
А сейчас не знаю. Томми Свинден намерен влезть в кабинку, где закрылся Макс. Макс, наверное, сидит с ногами на унитазе, брюки у него спущены, коленки прижаты к груди, и он боится пошевелиться. Он еще не кричит, но скоро закричит. А к тому времени, когда Томми пролезет под дверью в кабинку, Макс наверняка будет кричать очень громко и очень пронзительно, и от этого крика у него лицо станет красным, а на глазах выступят слезы. Потом он сожмет кулаки, уткнется лицом в руки, зажмурит глаза и будет кричать тоненьким, почти неслышным криком. Когда он так кричит, я сразу вспоминаю про специальные свистки для собак. Почти беззвучное движение воздуха.
Прежде чем в туалете появится кто-то из учителей, Томми Свинден уже отметелит Макса, что бы это слово ни значило. Я уверен, что это для любого плохо, а для Макса это совсем плохо, потому что это Макс. Что бы с ним ни происходило, остается в нем навсегда. Он ничего не забывает. Даже что-то самое крошечное, самое малюсенькое может изменить его навсегда. Что бы ни означало слово «отметелить», если Томми сделает это с Максом, оно изменит его навсегда. Я понимаю это, но не знаю, что делать.
Я хочу закричать: «На помощь! Кто-нибудь, помогите моему другу!»
Но меня услышит один Макс.
Голова Томми исчезает под дверцей в кабинку.
— Макс, защищайся! Дерись! Не пускай его в кабинку!
Не знаю, что заставляет меня это кричать. Сам удивляюсь каждому слову. Идея не самая хорошая. Неумная и даже неоригинальная. Но больше ничего не остается. Макс должен принять бой, или его отметелят.
Голова и плечи Томми уже исчезли под дверцей, и я вижу, как он подобрался, чтобы одним быстрым движением пролезть внутрь, туда, где сидит маленький, хрупкий, беззащитный Макс. Чтобы его отметелить.
А я стою, как манекен, рядом. Одна часть меня хочет войти сквозь дверь, хочет быть рядом с другом, но Макс не любит, когда кто-то видит его в голом виде и как он какает. И я зависаю, как зависает в трудных ситуациях Макс.
Потом я снова слышу крик, но на этот раз кричит не Макс. Кричит Томми. Он не напуган, как напуган Макс, в его крике нет паники или ужаса. Так кричит человек, который не может поверить в то, что с ним произошло. Томми начинает что-то говорить и одновременно пытается встать на ноги. Он забыл, что над ним дверь, и ударяется о нее спиной. Удар заставляет его закричать снова, на этот раз от боли. Дверца в кабинку распахивается. Я вижу в кабинке Макса, который почти надел брюки, только пока не застегнул молнию и пуговицу. Макс перешагивает через голову Томми.