Все было бы хорошо, если бы не его заорганизованность, его… чертовское самомнение: только-только начал изучать медицину в своем Хаверфорде и уже занимается своей будущей специальностью — грудной хирургией.
Рэйчел почувствовала, что начинает злиться, — сперва на него, потом на себя.
«При чем тут он, если это я сама фригидна?» — набросилась Рэйчел на свою глупую попытку свалить вину на Джила.
Она стала вспоминать свою первую влюбленность: ей только что исполнилось шестнадцать, лето, которое они проводили в Диле, на берегу океана, их дом был рядом с пляжем. Ей нравилось, когда Бак Уокер целовал ее. В душе сразу возникало приятное тепло. То же она испытывала и тогда, когда он, а потом и Арии Шапиро позволяли себе кое-что еще. Но стоило им дойти до определенного предела — и все… конец. Никаких теплых чувств, никакого сердечного замирания. Она ощущала прикосновение пальцев, сдавливавших ей грудь или шаривших между ног, но не испытывала никакого возбуждения. Впечатление было самым обычным — ну, скажем, как если бы она растирала тело мочалкой или намыливалась. В эти мгновения она постепенно, шаг за шагом, отдалялась от своих ухажеров — сперва мысленно, а потом и физически. Ей казалось, что она как бы покинула пределы собственного тела и смотрит на него с высоты. Словом, выступает в роли спортивного телекомментатора, этакого ведущего репортаж с места совращения:
«А сейчас, ребята, дело начинает принимать крутой оборот. Противник срывается с места, торопится… он — о Боже, да вы только взгляните на него! — сейчас он очутится на линии ворот. Вот он расстегивает лифчик, затем бросается на ее молнию. Нет, вы только послушайте, как тяжело он дышит, ребята! Похоже, парень полностью выдохся. Но погодите! Что-то тут не так. Она начинает отдаляться! Сбрасывает с себя его руку!.. Да, она… давайте-ка дадим эту сцену крупняком! — перехватывает его как раз на самом интересном месте, у линии ворот. Какая неудача!..»
Ей приходилось слышать от знакомых ребят, что многие девушки в этот последний миг начинают плакать. Пытаются увильнуть: религия, мол, не позволяет, мораль, менструация… На самом-то деле просто хотят сохранить свою девственность для мужа. Или боятся. А у нее? Почему этот последний момент не вызывает ничего, кроме смеха?!
Никто из мальчиков, как она выяснила, не в состоянии перенести, когда над ним начинают смеяться в самую ответственную минуту.
Ей ясно припомнились события минувшего вечера. Джил вез ее домой с вечеринки у Брина Мора. Вдруг он свернул с хайвея, она даже оглянуться не успела, как машина оказалась в незнакомом месте. Джил припарковался возле лодочной станции на озере Карнеги в Принстоне. Над головой сгущались сумерки, небо было розовато-лиловым, вода в озере — темной и неподвижной. Сидеть на берегу Рэйчел не хотелось — холодно. Но Джил настаивал. Как всегда, у него все было тщательно продумано и организовано. Он захватил с собой упаковку с шестью банками пива «Левенбрау», пакет картофельных чипсов и старый надувной матрац.