— Плохо. Разве не видишь? — Она продолжала прятаться в тени.
— Тебе нельзя здесь оставаться, это опасно, — в тревоге продолжал Спартак.
— Здесь… Там… Какая разница? Теперь это уже не имеет никакого значения. — Ее голос звучал устало и безучастно. — Меня повсюду травят, как зверя. Возможно, здесь я в большей безопасности, чем где бы то ни было. Они такие идиоты, что им и в голову не придет искать меня здесь. Вернуться в родной дом — с их точки зрения это чистейшее безумие.
Спартак сделал несколько шагов по направлению к ней. Ее лицо покрывала нездоровая бледность, обтянутые кожей скулы выпирали, щеки ввалились, губы стали бесцветными. Волосы были скрыты под косынкой в цветочек, завязанной — по-крестьянски — под подбородком. На ней был мужской пиджак с чужого плеча и широкая крестьянская юбка из дешевого ситца, а на ногах слишком большие для нее мужские башмаки.
— Когда ты приехала? Как сюда добралась? — Спартак едва мог говорить от волнения.
— Мне хотелось сказать Ардуино последнее «прости», но так и не удалось. Я приехала сюда прошлой ночью. Добралась третьим классом до Болоньи. Лена встретила меня на вокзале вчера вечером. И она же привезла меня сюда. Я вышла из машины за пару километров от виллы и дошла пешком, — рассказала Одетта.
— Но это немыслимо! Маддалена привезла тебя сюда? — Спартак не мог поверить, что его жена решилась на такой риск, чтобы потворствовать сумасбродному желанию графини.
Одетта, со своей стороны, хотела ему объяснить, что между женщинами существует солидарность, преодолевающая все страхи, торжествующая над здравым смыслом, бросающая вызов законам, особенно когда они несправедливы. Лена высадила ее на опушке буковой рощи за три километра от Котиньолы, затем развернула машину и вернулась в Болонью, а Одетта тем временем, пройдя полями и срезав расстояние, добралась до виллы и вошла через черный ход.
Никто ее не заметил, включая и двух полицейских, задремавших на посту у парадной двери. Козимо принял ее, накормил и подробно рассказал о том, что она уже знала в общих чертах от своих флорентийских друзей: о гнусном преступлении, унесшем жизнь ее мужа. Одетта давно уже нашла приют на старой, заброшенной сыроварне, затерянной в лесу неподалеку от Ле-Кальдине. Когда возникала необходимость что-то ей сообщить, друг графа Ардуино отправлялся в лес в охотничьем костюме. Так она узнала и о последнем акте трагедии, разыгравшейся на вилле в Котиньоле.
Уже больше года графиня не переступала порога виллы, почти позабыв то ощущение роскоши и комфорта, которым, казалось, была пропитана здешняя атмосфера.