Миранда осыпала мать обвинениями, словно видела именно в ней истинную виновницу потрясшей семью катастрофы.
Старая дама посмотрела прямо в глаза дочери.
— Оставь меня в покое, Миранда.
Чтобы унять дрожь, ей приходилось держать себя в постоянном, изнурительном для ее старческих сил напряжении. Она стала подниматься по лестнице, тяжело опираясь на перила.
— Ты всегда умела ловко увернуться от неприятного разговора, — крикнула Миранда ей вслед.
— Иди ты к дьяволу, — прошептала Лена.
Ей было крайне необходимо поговорить с Мирандой начистоту. Но только не сейчас, не этой ночью. У нее просто не осталось сил. Она даже не была уверена, сумеет ли самостоятельно добраться до своей постели.
Одним из злейших ее врагов была бессонница. Сон мягко подкрадывался к ней, порхал вокруг, манил ее, звал, заключал в объятия, а через минуту бросал, как коварный соблазнитель, и она оставалась лежать в темноте с широко раскрытыми глазами безо всякой надежды снова уснуть.
Спутниками бессонницы были онемение и болезненное ощущение щекотки, периодически охватывавшие ее в области поясницы и спускавшиеся вниз, до пальцев ног. Врачи не могли придумать названия этому загадочному явлению, полагая, что оно вызвано скорее всего невротическим характером пациентки, а не каким-то функциональным расстройством. На их языке подобные вещи именовались «временными отклонениями криптогенетического происхождения». Иными словами, причина болезни была неизвестна.
С первого этажа глухо доносился возбужденный, злобный, пронзительный голос дочери, яростно ругавшей самого любимого из ее внуков.
Наконец монотонная череда расспросов и обвинений была прервана голосом Спартака.
— Довольно! — закричал ее внук.
Это восклицание вернуло старую даму назад, в прошлое, когда тем же голосом, с теми же интонациями ее муж останавливал водопад капризов Миранды.
Потом она услышала, как дочь и внук покидают ее дом. Они разъехались каждый на своей машине. Лена облегченно перевела дух, наслаждаясь наступившей тишиной, и сделала еще одну попытку заснуть, но безуспешно.
В конце концов она встала, открыла ставни балкона и опустилась в удобное плетеное кресло с мягкими подушками. С церковной колокольни раздались два гулких удара колокола, разорвавшие тишину.
Легкий ветерок с полей заносил на центральную площадь городка запах свежескошенной травы. О, как бы ей хотелось вернуть свое детство, вновь пробежать по полям босиком! Ее охватила тоска по далеким годам юности, горечь сожаления болезненно сжала сердце. Сколько всего упущено, не сделано, не сказано! Мысленно Лена упрекнула себя за тайную поездку в Венецию, за то, что вовлекла в бесполезную затею любимого внука, за фанатичную привязанность, которую питала к броши с розой, связывая с ней множество дорогих сердцу воспоминаний.