– Слушаюсь, сэр. В котором часу?
– Скажем, в три часа.
– Слушаюсь, сэр. Полковник встал.
– Свои боевые позиции вы, конечно, знаете, но на совещании мы еще раз все обсудим. Да, кстати, я пришлю всей вашей роте зеленые конверты h. Связной заберет у вас письма в четыре часа. Пока письма не будут отправлены, солдаты и унтер-офицеры ничего не должны знать о наступлении.
– Конечно, сэр.
– И… в своих письмах вы, конечно, тоже не станете упоминать об этом.
– Нет, нет, сэр.
– Ну что ж. До свидания. Хенли, попрошу вас следовать за мной. Мы вместе осмотрим ваши позиции.
– Слушаюсь, сэр.
В блиндаже стало тихо. Слышно было, как поднимаются по низким земляным ступенькам полковник и Хенли. Уильямс постучал сигаретой по портсигару и, нагнувшись к столу, прикурил от горящей свечи. Потом, сложив трубочкой губы, выпустил изо рта струю дыма.
– Так, так. Значит, крышка?
– Похоже на то.
– Выпьем?
– Что ж, можно.
Конверты для бесплатных солдатских писем.
Уильямс крикнул:
– То-омп-сон!
Издали послышалось приглушенное:
– Да, сэр?
В дверях появился солдат.
– Принеси бутылку виски и кружки.
– Слушаюсь, сэр.
Весь этот день Хенли был в каком-то отупении, и только по временам к нему возвращалась способность ясно мыслить. Он не мог без удивления думать о том, что все осталось таким будничным, повседневным. Часовые стояли на своих постах, связные ходили по окопам, над головой пролетали случайные самолеты, немного стреляли – в общем фронтовая жизнь шла своим чередом. А ведь не пройдет и суток, как от их окопов ничего не останется, тысячи людей будут уничтожены, и он вместе с ними, если только по странной прихоти судьбы не попадет в плен. В его ушах без конца звучали все те же слова: «Позиции надо удержать любой ценой, позиции надо удержать любой ценой». Он вдруг разозлился. Любой ценой! Прекрасно! Им, конечно, легко и просто писать все это, сидя в безопасности в Монтрейле, а каково тем, кто будет расплачиваться жизнью за эти страшные приказы? Даже поверить трудно, что фронт может быть так оголен. Ведь его собственная рота не полностью укомплектована, а должна удерживать позиции чуть ли не целого батальона, да еще прикрывать один из флангов! Даже если они будут драться как одержимые, до последнего человека, им все равно не отразить больше трех атак, не продержаться больше часа. А им приказано держаться почти двенадцать часов. Смешно, честное слово, смешно.
Вдруг он почувствовал, что полковник дергает его за рукав.
– Что с вами, Хенли? Вы, кажется, не слушаете меня?
– Простите, сэр. Я…
– По-моему, надо перенести ручной пулемет вот сюда. Здесь выгодная огневая позиция.