— Духи будущаго! — воскликнулъ Скруджъ. — Ты страшишь меня больше прежнихъ духовъ, видѣнныхъ мною. Но зная твое желаніе сдѣлать меня добрымъ, и надѣясь стать инымъ человѣкомъ, чѣмъ прежде, я готовъ съ благодарностью слѣдовать за тобою. Почему ты ничего не говоришь мнѣ?
Духъ попрежнему молчалъ. Его рука была направлена впередъ.
— Веди меня! — сказалъ Скруджъ. — Веди меня! Ночь убываегъ, а время; дорого мнѣ — я знаю это. Веди меня, духъ!
Призракъ сталъ отдаляться отъ Скруджа точно такъ же, какъ и подходилъ къ нему. Въ тѣни его мантіи Скруджъ послѣдовалъ за нимъ и ему казалось, что она уносила его съ собой, а городъ какъ будто самъ надвигался и окружалъ ихъ.
Они очутилисъ какъ разъ въ центрѣ городка, на биржѣ, среди купцовъ, суетливо бѣгавшихъ. взадъ и впередъ, звенѣвшихъ деньгами, толпившихся и разговаривавшихъ между собой, посматривавшихъ на часы, задумчиво игравшихъ золотыми брелоками часовъ, — словомъ, они очутились въ обстановкѣ, хорошо знакомой Скруджу.
Духъ остановился возлѣ небольшей кучки купцовъ. Замѣтивъ, что рука духа указывала на нее, Скруджъ подошелъ послушать разговоръ.
— Нѣтъ, — сказалъ крупный, толстый госдрдинъ съ громаднымъ подбородкомъ. — Я объ этомъ совершенно ничего не знаю. Знаю только, то, что онъ умеръ.
— Когда же? — спросилъ другой. — Кажется, прошлой ночью?
— Что же случилось съ нимъ? — спросилъ третій, взявъ изъ объемистой табакерки большую щепотку табаку. — А я думалъ, что онъ никогда не умретъ.
— Богъ его знаетъ, — сказалъ первый, зѣвая.
— А что онъ сдѣлалъ съ деньгами? — спросилъ господинль съ краснымъ лицомъ и висячимъ, трясущимся, какъ у индюка, наростомъ на концѣ носа.
— Я не слыхалъ, — сказалъ человѣкъ съ большимъ подбородкомъ и опятъ зѣвнулъ. — Но, можетъ быть, онъ завѣщалъ деньги своей гильдіи? Мнѣ онъ ихъ не оставилъ, я это прекраано знаю.
Эта шутка вызвала общій смѣхъ.
— Вѣроятно, похороны будутъ очень скромныя, — сказалъ тотъ же самый господинъ. — Я не знаю никого, кто бы пошелъ его проводитъ до могилы. Чеетное слово! не пойти ли намъ не дожидаясь приглашенія?
— Я, пожалуй, не прочь, но только въ томъ случаѣ, если будетъ завтракъ, — замѣтилъ господинъ съ наростомъ на носу. — Только тогда я приму участіе въ проводахъ, если меня угостятъ.
Снова раздался хохотъ.
— Чудесно! А я вотъ безкорыстнѣе васъ всѣхъ, — сказалъ первый господинъ, — я никогда не носилъ черныхъ перчатокъ и не ѣлъ похоронныхъ завтраковъ. Но все же и провожу его, если найдутся еще желающіе. Мнѣ теперь сдается, — не былъ ли я его близкимъ другомъ, ибо, встрѣчаясь съ нимъ, мы обыкновенно раскланивались и перекидывались нѣсколькими словами. Прощайте, господа! Счастливо оставаться!