Но къ вечеру онъ съ тревогой почувствовалъ, что занемогъ. Болѣзненное дѣйствіе произвели на него всѣ событія, пережитыя имъ въ эти дни: бой, рана, пятипудовыя мѣшки, лукъ и огурцы: — все это роковымъ образомъ отразилось на немъ. Уже прямо послѣ обильнаго обѣда онъ почувствовалъ себя нехорошо, но дальше все дѣлалось хуже и хуже. Въ головѣ его начался жаръ, животъ дулся, ногу кололо, дергало и рвало. Пробовалъ онъ кое-какія простыя врачебныя мѣры: напримѣръ, катался по землѣ, но это нисколько не помогло. Перемогаться дольше не было силъ. Думалъ онъ поискать знахарку, но его надоумили отправиться къ фельдшеру, впрочемъ, предупредивъ насчетъ его характера: „Очень лютъ бываетъ, но доберъ и пользуетъ дѣльно“.
Чилигинъ отправился. Дорогою онъ сообразилъ, дорого-ли съ него возьметъ этотъ лѣкарь за лѣкарство и лѣченіе. Онъ испугался, какъ бы ему не вывернуть карманы окончательно для этого лѣкарства. Эта мысль даже боли успокоила. Но давъ себѣ слово, что, въ случаѣ чего, онъ упрется, онъ отправился въ сѣни фельдшера. Послѣдній скоро вышелъ къ нему и приказалъ сѣсть больному на полъ. Онъ обращался съ нимъ грубо. „Повернись вотъ эдакъ! Держи хорошенько ногу!“ — говорилъ онъ рѣзко, но изслѣдовалъ внимательно.
— Это что? Гдѣ ты просверлилъ такую дыру? — спрашивалъ онъ сердито.
Чилигинъ разсказалъ. Разсказалъ также о животѣ. Фельдшеръ желалъ знать подробнѣе: что онъ ѣлъ, гдѣ спалъ, что дѣлалъ. Въ концѣ-концовъ, огурцы обратили на себя большое вниманіе.
— Ишь, свинья, нажрался! — сказалъ фельдшеръ и въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ вслухъ соображалъ, что дать такому гиганту? Ложка кастороваго масла — сущіе пустяки для такого чудовища. Для эдакого чурбана надо стаканъ, чтобы его разобрало. Чилигинъ апатично сидѣлъ.
Фельдшеръ продолжалъ говорить, хотя не столько говорилъ, а приказывалъ. Это была его обыкновенная манера говорить съ мужикомъ. Мнѣніе его о мужикѣ было вотъ какое: „Ты съ нимъ много не разговаривай, прямо ругай его — и онъ тебя будетъ уважать. Это — оболтусъ, котораго надо учить, дерево, а не человѣкъ!…“
На этомъ же основаніи, что-нибудь объясняя мужику, онъ долбилъ ему долго, что слѣдуетъ дѣлать. И теперь онъ подробно принялся объяснять.
— Сейчасъ я самъ тебѣ промою рану… Я бы тебѣ далъ, да ты вѣдь, пожалуй, выпьешь. А разъ ты выпьешь, всѣ внутренности твои будутъ сожжены. Это называется карболовою кислотой. Вотъ пузырекъ — на домой. Какъ придешь, выпей его, тебя прочиститъ… да смотри у меня, выпей до дна, слышишь? Все выхлебай… А вотъ это тебѣ мазать рану, на, бери. Да ты понялъ-ли? Повтори.