Но Чилигимъ въ первые дни неохотно вступалъ въ разговоръ. Онъ молча лежалъ, все раздумываясь о своемъ положеніи, безпримѣрномъ и поразительномъ въ жизни. Во-первыхъ, его кормили даромъ; во-вторыхъ, ему нечего было дѣлать, тогда какъ въ настоящей, во всамдѣлѣшней его жизни онъ вѣчно гонялся за кускомъ, а о досугѣ, - о такомъ досугѣ, когда ничто не печалило бы, — онъ до сего дня не имѣлъ никакого представленія. Это странное положеніе дало ему возможность и время глубоко задуматься. Но досужая мысль его сперва освѣщала только внѣшніе, окружающіе его предметы и явленія. Въ началѣ стояла невозмутимая тишина. Чилигинъ прислушивался, смотрѣлъ. Онъ никогда не жилъ въ такой избѣ, гдѣ стѣны были бѣлы, какъ снѣгъ, потолокъ высокъ, окна громадны. Выкрашенный полъ казался ему столомъ, и онъ смертельно испугался, когда однажды плюнулъ на него, тотчасъ стеревъ ладонью замаранное мѣсто. Осмотрѣвъ всѣ эти предметы, онъ сказалъ разъ вслухъ: „У, какъ тутъ чисто!“
Онъ не пропускалъ ни одной мелочи безъ вниманія. Простыню, на которой лежалъ, онъ нѣсколько ризъ ощупалъ; подушку изслѣдовалъ со всѣхъ сторонъ. Когда ему принесли въ первый разъ тарелку, онъ позвенѣлъ объ нее пальцемъ, а когда ему дали металлическую ложку, онъ попробовалъ ее зубами. Любопытство его проникало всюду. И всякій разъ, какъ что-нибудь обращало его вниманіе. онъ дѣлалъ замѣчанія, которыя по большей части выражали его удивленіе насчетъ чистыхъ вещей. Но все, что его окружало, казалось ему холоднымъ, скучнымъ, хотя и богатымъ, причемъ ему пришло въ голову, что было бы хорошо, ежели бы все это было дома и ежели бы возможно было жить такъ. „Чудесно было бы, чисто и пріятно!“ Однако, въ опроверженіе этой сумасшедшей мысли, онъ уныло покачалъ головой и сказалъ: „Какже, держи карманъ!“
Сосѣдъ видѣлъ его скуку и затѣвалъ съ нимъ разговоры. Чилигинъ, наконецъ, сдѣлался сообщительнѣе. Бѣда только въ томъ, что имъ часто разговаривать было не о чемъ, потому что общимъ между ними было только больное положеніе и больничная порція. Тогда баринъ сталъ читать книжку. Книжки Чилигинъ раньше всегда какъ-то побаивался, и если ему приходилось держать такую вещь въ своихъ рукахъ, то онъ всегда улыбался, какъ ребенокъ, которому кажутъ неизвѣстную вещь, а онъ думаетъ, что она укуситъ. Книжка была „О землѣ и небѣ“, школьное изданіе. Баринъ не ограничивался однимъ чтеніемъ, — трудныя мѣста онъ обстоятельно объяснялъ. Чилигинъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ взволнованно слушалъ. Наконецъ, чтеніе кончилось, и сосѣдъ спросилъ, какъ ему поправилось?