— Они бывают полезны. Для некоторых недугов и в разумной мере.
Аделаида посмотрела на фляжку.
— И какова же разумная мера?
— Сердце еще трепещет? Нервы еще бунтуют?
— Пожалуй.
— Тогда еще немножко.
Она задумалась. Первоначальный ожог сменился приятным теплом в груди. Она могла выпить парочку бокалов вина и не почувствовать их воздействия. Наверное, она способна выпить несколько глотков виски, не теряя головы.
Аделаида сделала еще глоток и удовлетворенно вздохнула, когда тепло начало расходиться по телу ласковой волной. Интересно, продолжится ли это ощущение, если она отопьет еще немного?
Но мистер Брайс отобрал у нее фляжку.
— По-моему, вы уже получили нужную дозу.
— Хм-м-м. — Пожалуй, он был прав. Она не ощущала ничего необычного, кроме приятного тепла в желудке и некой легкости, притупившей острые края ее страха. — Мне нужно было сообразить, что нужно выпить перед тем, как выйти из своей комнаты. Тогда бы я не медлила в холле.
— И пропустили бы такое отличное приключение.
Она деликатно фыркнула.
— Мне не нужны приключения. Мне нужно каким-то образом вернуться в дом.
— А если вам не возвращаться в дом?
Она растерянно нахмурилась:
— Простите, не понимаю.
— Предположим у вас были бы свои пять тысяч фунтов в год, — объяснил мистер Брайс. — Предположим, вы могли бы быть, где вам только заблагорассудится, делать все, что захочется в любую минуту. Где бы вы хотели оказаться?
Аделаида потрясла головой и обнаружила, что та как- то непрочно держится на шее.
— Что толку в таких фантазиях?
— Это всего лишь способ провести время, — небрежно откликнулся мистер Брайс. — Например, я хотел бы находиться дома в своем любимом кресле, в библиотеке. В одной руке у меня была бы книга, а в другой рюмка бренди. У ног моих лежала бы собака, а в камине пылал огонь.
— Сейчас слишком тепло, чтобы зажигать камин, — заметила она.
— Была бы зима... Теперь ваш черед.
Ладно. Если ему хочется знать, где она хотела очутиться в данный момент, ответить было просто.
— Я тоже хотела бы очутиться дома с моим племянником и...
— Нет, — перебил он. — Это мелко, Аделаида. Могу я называть вас Аделаидой?
Она знала, что должна не соглашаться на это, но ее здравый смысл и речь как-то разделились, потому что с ее уст сорвалось:
— Разумеется.
— Отлично, — кивнул он. — Ваше воображение, Аделаида, рисует обыденные скучные картины.
— Но вы тоже описывали нечто подобное.
— Да, но для меня мелкая обыденность представляет нечто новое. Я мечтаю о ней, потому что уже испытал необычное и значительное. Разве вы не предпочли бы очутиться в Лондоне или в Бате... или плыть через пролив, направляясь во Флоренцию?