Блоквил не был в числе первых плененных. На огромное пшеничное поле неподалеку от Мерва, неубранные колосья которой полегли под конскими копытами и превратились в солому, были согнаны под охраной все пленные. Их было очень много, не сосчитать. Блоквила поначалу отвезли туда. Его не стали подводить к остальным пленным, а высадили возле стоявшей поодаль одинокой юрты. Привязанный веревкой к единственному дереву, Блоквил, будучи сам пленным, стал наблюдать за другими пленниками.
Независимо от того, где они были захвачены, всех пленных почему-то сгоняли сюда. Заботясь о том, чтобы они не слишком долго находились вместе, аксакалы делили пленных на группы по пятнадцать-двадцать человек и отправляли в села. Таким образом они обезопасивали туркмен.
Зато возле Блоквила вскоре собралась толпа зевак. Даже в такое напряженное время, когда забот хватало всем, ни один прохожий, будь он пешим или на коне, не отказывал себе в удовольствии поглазеть на француза. Откуда ни возьмись, появился сгорбленный старик с посохом в руках. Остановившись возле Блоквила, он рассматривал его с детской любознательностью. “Да-а, значит, это и есть тот француз, который знает семьдесят два языка, — тихо прошептал старик. — Хоть и знает семьдесят два языка, а с виду мало чем отличается от остальных людей. Да, когда Господь обращает на кого-то внимание, везет тем людям!”
Вдруг внимание старичка переключилось на другое, еще более интересное, чем француз со знанием семидесяти двух языков. Круглый, как мячик, коротышка туркмен вел перед собой сербаза, который был в три раза больше него.
Блоквил, которому сейчас было не до смеха, невольно улыбнулся, глядя на эту живую карикатуру. Здоровый сербаз и погоняющий его маленький пуздан туркмен и в самом деле смотрелись смешно. Заметив, как уверенно идет сербаз, какой у него надменный вид, Блоквил предположил, что он, скорее всего, из числа высших офицеров. Если не считать связанных за спиной рук, этот гаджар совсем не был похож на обычного пленника. Скорее, он напоминал вельможу, вышедшегог на прогулку в сопровождении челяди. Второй подбородок, хорошо сшитая одежда из дорогого сукна не оставляли сомнений в том, что этот человек был выходцем из зажиточной семьи.
Чуть ли не касаясь редкой бородкой землит, сотрясаясь от смеха, горбун не отказал себе в удовольствии съязвить:
— Сынок, ты этого сербаза сам поймал или же вместе со всеми своими родственниками? По твоим габаритам не скажешь, что ты способен на такой подвиг!
Издевка старика задела туркмена за живое, он вспылил: