Среди пленных тут же пронесся слух, он дошел и до Блоквила, что женщина хочет усыновить мальчика. Для этого и приехала в Хангечен. Говорили, если сербаз согласится, она оставить его жить у себя. Все дело в том, что мальчик сербаз как две капли воды был похож на ее сына, умершего несколько лет назад.
После того, как его первоначальное предположение подтвердилось, Блоквилу и вовсе стала интересна дальнейшая судьба мальчика.
Пожилая женщина, взяв сербаза за руку, подошла к одному из аксакалов, занятых распределением пленников. Никто из них не обратил на женщину никакого внимания, не спросил ее ни о чем.
— Живы ли, здоровы? Как поживаете? — женщина сама ответила на не прозвучавшее приветствие. Голос ее был слышен издалека, отчего можно было предположить, что она туговата на ухо.
— Кто здесь Сахыт пальван? — спросила она, озираясь по сторонам.
— Это я! — ответил один из аксакалов. — Чем могу служить тебе, старая?
— Ты должен быть из рода челтеков. Знаешь ты это?
— Какой же текинец не знает своей родословной. Говори, что тебе нужно!
— И я челтек.
— Вот и хорошо, что челтек. Ты что, пришла сюда своих соплеменников искать?
— Я говорю, что я тоже из челтеков. Поэтому мне и велели разыскать тебя. Отдайте мне этого пленного мальчика! Если ты челтек, помоги другому челтеку — мне!
Тряхнув мерлушковой папахой с длинными завитками, Сахыт пальван весело рассмеялся.
— Ты что, считаешь, что челтеков маловато и решила увеличить их численность за счет рабов?
Женщина недорасслышала слова Сахыт пальвана. Потому что не отреагировала на его слова, как положено.
— Отдайте мне этого мальчика!
— Сколько у тебя есть тенге? — Старуха посмотрела на него бессмысленным взглядом, и тогда он крикнул громче: — Я спрашиваю, сколько тенге у тебя есть?
— О чем ты говоришь? Откуда у меня тенге! За всю свою жизнь я их и в руках-то никогда не держала. Только видела со стороны.
— А сколько у тебя тех тенге, которые ты видела со стороны? Ты ведь знаешь, что бесплатно рабов не дают.
— Правда? — женщина вдруг разрыдалась и посмотрела на пленного мальчика полными слез глазами. — Этот бедняжка так похож на моего Овезгельды джана. Как две половинки одного яблока.
— Ты что, хочешь усыновить его? — смягчившийся от слез старухи тихо спросил Сахыт пальван.
Старуха, вообще не услышав вопроса, продолжила как ни в чем не бывало:
— Очень он похож на Овезгельды джана. Он тоже был черненьким, как этот. И таким же худеньким. Единственное, я не понимаю его языка… Но мне и не нужен его язык. Сколько отпущено судьбой, хоть поухаживаю за ним. Останется у меня — значит, Бог миловал меня. А нет, пусть он будет счастлив. Что я могу еще сказать…