Несмотря на это жалкое одеяние, наружность молодых людей внушала невольное уважение. Их спокойные лица выражали удовлетворение, их радостные взоры были озарены неземным утешением. Видно было, что они давно примирились со своим незавидным положением.
Оба были почти одинакового возраста: каждому из них было не более двадцати пяти лет. Но насколько один из них был крепок и силен, настолько другой казался изнеженным и слабым. Один был смугл, другой же — светлый, с разбросанными по плечам длинными кудрями. Первого звали Тираном, сокращенно Тирэ, второго — Ростом. Ростом сидел у берега и разглядывал плетенку. Его синеватые глаза видели, что делается в ясной глубине воды.
— И хитры же эти негодные рыбы, — прервал он долгое молчание, — подплывут к верше, будто обнюхивают, повертятся около нее и — прочь! Жаль, что нет хотя бы маленького кусочка железа, я бы сделал для них крючок…
Ростом поднялся и, подойдя к Тирэ, присел возле него.
— А у меня работа сегодня идет хорошо, — сказал Тирэ. — Вот уже кончаю один топор, скоро примусь за другой… Солнце еще высоко, — он взглянул на небо и добавил: — Очень плохой камень… день пользуешься и уже не годится, то и дело приходится точить!..
Он стал пальцем испытывать острие топора.
— Точи, дорогой Тирэ, тупой топор утомляет его, а ведь он неутомим в своем труде, — сказал Ростом, тяжело вздыхая. — Сегодня утром ты еще спал, вижу: вышел из своей пещеры, прошел тихонько мимо нас, чтобы не разбудить. Затем направился к источнику, который чудом он открыл, когда мы не находили питьевой воды. Умывшись у источника, он стал на колени и долго молился. Потом взял топор и пошел в лес работать. Я долго прислушивался, как стучит его топор и как сам он поет псалмы. Я не мог больше спать. Солнце только еще встало, он уже за работой, и вот оно закатывается, а он все еще трудится… Не могу без слез смотреть на него, дорогой Тирэ, — как он похудел, как обессилел… Зачем он так утомляет себя!
— Ему не терпится, не терпится… Ведь мы, дорогой Ростом, давно уже здесь как заключенные и не ведаем, что теперь происходит в Армении. Кто знает, что делают царь, нахарары и какие еще безобразия творит Шапух?.. Мы решительно ничего не знаем!.. Помнишь, в каком тяжелом положении мы оставили нашу родину? Поэтому как он может терпеть?.. Его сердце там, на родине. Его неутомимая душа стремится вмиг перелететь безбрежное пространство моря, достигнуть любимой страны и залечить ее раны… Все его мысли там, в Армении.
— Ах, когда же он достроит свою лодку! — воскликнул Ростом, и на его красивом лице появилось тоскливое выражение.