— Да, кишмя кишат, — с особой насмешкой ответил Меружан. — Аршакиды в области Айрарат умножали только диких зверей. Они не осушали болот и не вырубали лесов для того, чтобы птицы и звери расплодились там в изобилии.
Отцу Самвела очень хотелось найти случай, чтобы представить сына персидским полководцам и познакомить их с его достоинствами. Пока что за отсутствием сражений охота являлась для этого самым удобным поводом, когда Самвел мог проявить свою удаль.
Понимая горячее желание отца, Самвел решил воспользоваться его настроением. Он обратился к Меружану:
— Вы решили непременно задержать здесь стан на три дня?
— Непременно! Во-первых, звезды не предсказывают доброго пути, и, кроме того, нас должны нагнать еще несколько наших полков, о которых мы не имеем никаких сведений.
— Значит, как хорошо заметил Артавазд, за эти три дня можно совсем затосковать от безделья.
— Твой дядя не допустит, чтобы ты затосковал, дорогой мой, — вставил отец. — Он для тебя устроит великолепную охоту на берегах Аракса.
— И для меня? — вмешался юный Артавазд.
— Ну, конечно, и для тебя, — улыбаясь сказал Меружан. — Без тебя какая же может быть охота!
— Шутки в сторону, — сказал Артавазд с самоуверенным видом. — Я хочу показать этим персам, что такое армянская храбрость.
Эти слова он произнес по-армянски, лукаво устремив исподлобья свои огненные глаза на присутствующих персидских вельмож.
Меружан смеясь перевел его слова.
— Знаете, что говорит мой юный родственник? Он жаждет удивить вас своей храбростью. И я обещаю ему назавтра устроить охоту.
— Посмотрим… завтра увидим, — серьезно ответили персидские вельможи.
— Но вы должны выставить против меня моих сверстников!
— Так оно и будет. Мы заранее отказываемся состязаться с тобой. В нашем стане найдется немало твоих сверстников.
Самвел ничего не сказал. Он считал, что уже достиг желаемого.
Меружан приказал начать приготовления к охоте на следующий день у берегов Аракса.
…Тогда один из сыновей Вагана, по имени Самвел, поразил насмерть отца своего Вагана…
Фавстос Бузанд
Река Аракс в древности обладала изумительными ловушками и причудами. С незапамятных времен она упорно боролась с неровными берегами, как будто не довольствуясь тем узким руслом, которое проложила для нее неуступчивая природа. Она любила ширь, любила свободу. Узкое русло возмущало ее!
Горные кряжи по обоим берегам Аракса местами сближались и сжимали ее в тесных и глубоких ущельях. Тогда ярости Аракса не было предела. Страшные волны ударялись о прибрежные скалы; река рычала, бурно шумела, пенилась, и, казалось, в ее ужасном грохоте можно было услышать крики отчаяния: «Тесно мне, тесно… задыхаюсь!»