Прикосновения его рук и губ становились все настойчивей, дыхание участилось. Шелковистый материал рубашки собрался на бедрах соблазнительными складками, и она вновь ощутила в груди какое-то странное напряжение, от которого по всему телу расходились волны самых разнообразных ощущений.
Губы Харви вновь соединились с ее губами. Горячие, грубовато-упорные, своей безудержностью они сводили ее с ума. От этой сладостной муки она застонала и попыталась расстегнуть пояс брюк, недовольно бормоча что-то, потому что пряжка никак не поддавалась. Но вдруг руки Джоан замерли — ночная рубашка, скользнув вдоль бедер, очутилась у ее лодыжек.
Оказавшись полностью нагой рядом с полуодетым еще Харви, она внезапно ощутила, что совершенно не испытывает стыда. Ее соски слегка касались его кожи, и стоило Харви пошевелиться, как они терлись о его грудь, заставляя Джоан таять от желания.
Страстные поцелуи насыщали ее жаждущие губы, а руки Харви сомкнулись вокруг ее тела, как будто он вообще не собирался отпускать ее. Именно о такой любви она мечтала — неторопливой, чувственной, изысканно-мучительной.
Они идеально подходили друг другу, тела их двигались как в танце, сердца лихорадочно бились в едином ритме, губы встречались и расставались, шепча что-то. Его страсть была и ее страстью — их желания совпадали. И внезапно ее озарило — в основе чувств, которые она испытывала к Харви, лежала любовь! И тогда желание стало и вовсе нестерпимым.
Должно быть, Харви почувствовал этот ее почти неощутимый переход от неуверенности к охотному подчинению, а может быть, увидел в затуманенных страстью глазах Джоан что-то такое, чего не хотел видеть. Потому что неожиданно замер и отстранился. Воцарилось неловкое молчание.
Пораженная до глубины души, она попыталась сесть, но тело отказывалось подчиняться.
— Ты что?..
Но Харви намеренно избегал ее взгляда. Проглотив комок в горле, Джоан потянулась за многострадальным халатом и, внезапно почувствовав себя неловко, прикрыла им наготу. Широко раскрытыми глазами она наблюдала за тем, как он сердито возился с пуговицами рубашки.
— Я забылся. Извини. Я страшно сожалею об этом. Это все моя вина, — невразумительно пробормотал он. — Весь вечер я старался бороться с впечатлением, которое ты на меня производила, и решил было, что преуспел в этом. Но когда поцеловал… уже не смог остановиться. — Харви кинул на нее сумрачный взгляд, в котором еще жила страсть.
Этот взгляд заставил Джоан поежиться, но все, что она смогла из себя выжать, было только неясным мычанием. На большее у нее не хватило дыхания.