– Но…
– Я все-таки настаиваю на кофе. Но если мы вам так неприятны, то – разрешите ненадолго откланяться.
– Встретимся в инстанциях, – вставил Вова безразлично.
– Если вы уж так тяготеете к защите властей… – прокомментировал в свою очередь Василий. – Да, они вас действительно будут охранять. Двадцать четыре часа в сутки. Они любят таких, как вы: бесплатно кормят, меняют белье на нарах…
– Наум, пожалуй, я не против выпить с молодыми людьми кофе, – произнесла Фира Моисеевна задумчиво. – Только, молодые люди, обойдитесь без гнусных угроз, я старый человек, и моей нервной системе неприятны ваши инсинуации…
Попивая кофе, я не спешил с какими-либо выводами, глубокомысленно замечая, что приобретенная Фирой вилла весьма мила и просторна, хотя интерьер ее в чем-то напомнил мне незабвенную московскую комнатенку старухи: те же самодельные детские нары, голая лампочка и – разномастная, явно с помойки, мебель.
– Стараюсь ради детей! Кладу на них жизнь! – не уставала повторять хозяйка. – А за это меня приезжают сюда убивать!
– Кто? – холодно спросил Володя.
– Морально… – уклончиво ответила Фира.
– Дом двухэтажный? – деловито осведомился Василий.
– Да, второй этаж хотим сдавать…
– Ну, – сказал я, – это навряд ли получится.
Повисла напряженная пауза. Итог паузы мне все-таки удалось выиграть, Фира не выдержала.
– Ваши условия? – выдохнула она.
– Вам не нужна реклама своего места жительства среди московской деловой публики? – спросил я.
– Вы знаете ответ…
– Второй этаж, – проронил я.
– Вы хотите его снять?
– Нет, купить в собственность, – сказал я. – За хорошую цену.
– Назовите…
– Цену? Она складывается из пятидесяти тысяч долларов вашего долга, плюс проценты, плюс наше молчание, – довел я до сведения продавца.
– Ох, я умираю, – обмякла Фира, закатывая глаза и хватаясь за морщинистое горло.
– В случае вашей смерти, – бесстрастно заметил ей Вова, – дальнейшие переговоры вы завещаете вести с вашими наследниками?
– Хорошо, – молвила старуха убито. – Когда вы въезжаете?
– Въезд состоялся, неужели вы не заметили? – изрек Василий.
– Вы садист! – ответила ему старуха. – Вам надо в охрану концлагеря!
– Кстати, об охране, – кивнул Василий. – Считайте, что теперь она у вас есть. Круглосуточная и бесплатная, но куда лояльнее тюремной. Вам бы радоваться…
– Мне кажется, вы – антисемит, – заметил ему угрюмо жидомасон, сидевший на табурете в дальнем углу и, приподняв кустистую бровь, мрачно таращившийся на нас.
– Неправда, – сказал я. – Вообще – что за странный термин? Семиты – это арабы. Значит, антисемит – это антиараб? Какая глупость! Все равно что назвать вас сионистом!