Проклятый чечен требовал компенсации за проваленную операцию с кокаином, обвиняя в провале его, Тофика.
Аргументы Исы выстраивались в грамотную, логически замкнутую цепочку. Во-первых, он дал заработать Тофику на «линкольнах» посреднический гонорар; во-вторых, словно предчувствуя, что операция нуждается в подстраховке, обещал долю по реализации наркотика совместными силами.
Таким образом, умышленно пойдя на потери в будущих дивидендах, Иса выиграл сегодняшнюю страховую сумму, ничего в итоге не потеряв.
Наконец, несомненной виной Тофику ставилось привлечение им в исполнители операции стукача-приятеля, чья принадлежность к органам получила двойное подтверждение.
В том, что Володин умышленно завалил перевоз контрабанды, Тофик поначалу не верил, сомневаясь в правдивости слов подкупленного Исой следака. Он знал Володина по зоне, где подобных грехов за тем не водилось, да и не того склада был Игорь, чтобы по доброй воле сподобиться на донос; однако отмазавшие его на стоянке менты явились для Тофика полной неожиданностью, и теперь он ничего не мог возразить Исе, приходя к унылому выводу, что жизнь ломает людей и, пребывая в сытости, а не на пайке, можно весьма внезапно и парадоксально ссучиться.
Володин скрылся, хотя Иса утверждал, что след его отыскан, возмездие близко и враг непременно будет казнен. Однако с тем же упорством, с каким разыскивал осведомителя, чечен настаивал на стопроцентной компенсации группировкой Тофика понесенных потерь, причем – с учетом упущенной выгоды!
Такое требование приводило Тофика, упрямо отнекивающегося от ответственности, в ярость.
Чечен обнаглел! Но, с другой стороны, оспаривать его вожделения было нелегко: Иса занимал куда более сильные позиции в криминальном мире столицы, нежели Тофик.
Кроме того, хлынувшие с окончанием чеченской войны соплеменники Исы, претендующие на возврат своих прежних доходных мест, сплачивались, получая поддержку от выстоявшего тяжелый период соотечественника, и вокруг него потихонечку формировалась верная армия головорезов.
«Что делать? – размышлял Тофик. – Затевать войну? Опасно и нерентабельно: война – занятие дорогостоящее…»
По всему выходило, что чечену, день ото дня становившемуся все несговорчивее и высокомернее, предстояло заплатить. Однако если бы Тофику удалось отторговать упущенную выгоду и разделить «попадание» пополам (что планировалось им на крайний, безвыходный случай), он, понесший недавно катастрофические утраты в махинациях с ценными бумагами, все равно просел бы в зыбучую финансовую яму.
– Наука – занятие дорогостоящее, – следуя своим мыслям, произнес он, прерывая скулеж академика.