— Уж и по всей!..
— Ну, хоть по югу…
— Смотри! — вдруг исступленно закричал Вовик, хватаясь за ружье..
— Не стреляй! — загородила ему дорогу Мария.
Что-то пышное, яркое, похожее и вправду на сказочную жар-птицу, внезапно мелькнуло в камышах, вспыхнуло на солнце и пропало в траве. Вовик, приготовившись для выстрела с колена, ждал, бледный, напряженный, пока оно появится снова.
— Ты куда это целишься? — неожиданно раздалось почти рядом. — Варвар ты, дикарь, убери ружье.
Затрещал камыш, и из зарослей выбрался, обливаясь потом, худущий высокий юноша с рыжим, как огонь, ежиком на голове. Мария сразу узнала его: это был новый, недавно присланный сюда зоолог — младший научный сотрудник заповедника. На ходу надевая пенсне, взмахивая зажатым в руке блокнотом, он приближался к Вовику с такой свирепой решимостью, словно собирался проломить ему череп этим своим блокнотом.
— Убери ружье, говорю! А то… а то я с землей тебя тут смешаю!
Вовик поднялся, немного растерянный, но не испуганный. Перекинув ружье через плечо, ответил с достоинством:
— Камышового луня каждому разрешено бить: хищник!
— Сам ты хищник, хоть и бакенбарды отпустил. Тебе камышового луня позволили, а ты по кому стреляешь? Фазана от луня не отличишь?
— A-а, это ж фазан! — удивленно воскликнула Мария.
Зоолог, словно только теперь заметив девушку, стоявшую у камыша, круто повернулся к ней.
— Три дня как завезли, а тут уже и коршуны вьются!..
— Я не знал, что это фазан, — примирительно сказал Вовик.
Зоолог не пошел на мировую.
— Разговаривать с вами не хочу! Вот тут, при девушке, выражаю вам свое презрение! Убирайтесь отсюда прочь!
Сказал, поправил пенсне и, задумчиво вглядываясь в заросли, стал что-то записывать в свой блокнот.
Вовику ничего больше не оставалось, как распрощаться с этими неприветливыми камышами. Взяв Марию под руку, он двинулся с ней обратно. Молча брели они по тем самым травам, что так надежно спрятали сверкнувшую на солнце жар-птицу. Солнце клонилось к западу, и цветущая степь, играя красками, сама уже вся пылала, словно громадная фантастическая жар-птица, притаившаяся, распластавшаяся на земле.
Девушка не решалась первая нарушить молчание: чувствовала себя неловко после этой стычки, которая казалась ей чистым недоразумением. Ведь Вовик, может, и в самом деле не знал, а тот сразу набросился… Нехорошо все получилось! И как горько, наверное, сейчас Вовику, как неловко ему перед ней…
Вовик, однако, из-за всего этого, кажется, не слишком расстраивался.
— Это ты виновата, Мария, — вскоре заговорил он в своем обычном шутливом тоне. — Не надо было тебе вспоминать про того черта… А то, видишь, вспомнила как раз под руку, он и выскочил из камышей в своем пенсне!