— Когда у тебя плохо на душе, — доносится до меня поучительная речь внучки, — нужно себя чем-то занять, а лучше помочь ближнему!
— Ты, случайно, не настоятельницей монастыря теперь собираешься стать? — задаю ей вопрос, однако ее нравоучения возымели действие, и я вспоминаю, что лекарство для больной женщины при мне и что его желательно передать поскорее.
Номер сотового телефона Элеоноры у меня есть. Звоню.
Море благодарности действительно облегчает мои страдания. Девушка готова прилететь на крыльях. Я соглашаюсь. Пусть приезжает сюда. Заодно Георгий проконсультирует ее сам.
Через некоторое время дом набивается народом. Прибывает Георгий с очередным знакомым, которому нужно чем-то помочь. В дверь звонит соседка, вся закутанная в шарфы, ей тоже нужна консультация врача. Затем приезжает Элеонора. Сегодня девушка выглядит по-другому. Вот что значит настроение! Надежда, что мама выздоровеет, а папу, возможно, вытащат из тюрьмы, ее преобразила. Глаза светятся. Она выглядит значительно моложе, чем показалось мне при первой встрече, но так же элегантно. Воротник-стойка из голубого песца на деловом костюме придает ей даже слегка легкомысленный вид.
Ксюша вьется вокруг нее. Она притягивает девочку дорогой модной одеждой, украшениями. Ксюша знает в этом толк! Она трогает пальчиками ее браслеты, колечки, пялится на изящные замшевые ботиночки.
В ожидании, пока освободится Георгий, я показываю Элеоноре рукопись. Она медленно читает ее несколько раз и, разволновавшись, просит разрешения закурить.
Сигарета ей не очень-то к лицу. Заметив мое удивление, она объясняет желание закурить стрессом.
Наконец Георгий выпроваживает гостя и отвязывается от соседки, я знакомлю его с Элеонорой. Они определенно понравились друг другу. Она смотрит на него как на некое божество. «Вот обожала бы его так Танюшка! — подумала я. — Тогда бы мне не пришлось…» В это время звонит мой сотовый.
— Ты где? — спрашивает меня легкая на помине блудная дочь.
Хорошо, что Георгий с Элеонорой уединились в кабинете, могу свободно поговорить.
— Я-то у тебя дома, а вот где ты? — В моем голосе нескрываемая ирония.
— А я у тебя, — совершенно не смущаясь, сообщает она.
— Я знаю… — Теперь она должна почувствовать осуждение.
— Я догадалась, что ты ушла. — Радость, переполняющая ее, не затмила печали по поводу моего ухода.
— Да ну? Ты ясновидящая? — как можно более ехидно вопрошаю я. — Через стену подглядела?
— Нет, ты не закрыла холодильник. Я догадалась, потому что до этого побывала на кухне.
Надо же, заметила! А я ведь считала свою дочь рассеянной.