— Почему бы вам не спросить ее самому? — сказала она ободряюще.
— Спросить ее о чем? — в комнату скользнула Тедди, под руку с Мелиссой справа и Чарльзом слева. — О чем спросить меня, бабушка? О чем должен спросить меня Джек?
— Сколько раз я должна говорить тебе, что люди, которые подслушивают, никогда не слышат сами себя? — Матильда сделала знак Бартону, дожидавшемуся у дверей, чтобы тот налил вошедшим вина.
Джек уставился на Тедди. Он и прежде видел ее в вечерней одежде, на ужине в Гросвеноре, он видел ее и в деловой одежде, но превращение Тедди после поношенных джинсов и завалящего свитера потрясло его. Тедди была в черном, облегающем тело платье. Поверх узкого шелкового одеяния струились волны блестящего зеленовато-золотистого шифона, широкими складками уложенного вокруг живота и бедер. Это была одежда-мираж — в какой-то момент можно было видеть простое, плотно прилегающее к телу платье, но стоило Тедди шевельнуться, как шифон начинал мерцать, и казалось, каждый изгиб ее тела излучал свет. Вырез горловины открывал ее плечи, выделяя золотистую кожу на фоне блестящей ткани. Тедди уложила волосы в высокую прическу, но не надела никаких драгоценностей, кроме пары больших квадратных изумрудов в ушах. Она не нуждалась в добавочных украшениях, улыбающаяся, смеющаяся, вертящаяся, вся лучащаяся очарованием. Джек на момент зажмурился. Открыв глаза, он увидел рядом Чарльза, который понимающе глядел на него.
— А она неплохо отмылась, не так ли?
Чарльз был мастером преуменьшений. Воодушевление не оставляло Тедди в течение всего ужина и оказалось заразительным. Все прониклись праздничным настроением, словно под Новый год, хотя был обыкновенный сентябрьский вечер. Иногда вечерние сборища проходят наподобие этого. Иногда, без видимых причин, люди сильнее, чем от прославленного бургундского, пьянеют от чего-то особенного, густо висящего в воздухе и впитывающегося в кожу.
Матильда знала, что это такое. Ей слишком часто случалось чувствовать это, чтобы не узнать мгновенно. Она выпила кофе и даже позволила себе немного коньяка с молодыми людьми в гостиной, а затем удалилась. Было нечто такое в воздухе, в самой атмосфере, что было слишком сильно для нее. Пожалуй, ей хотелось остаться и понаблюдать, но она понимала, что ей здесь не место, да и в любом случае, она и без наблюдения знала, что происходит. Когда Матильда поднялась с кресла, чтобы пойти спать, а Джек и Чарльз вежливо встали со своих стульев, Тедди бросилась в бабушкины объятия, словно сияющий вихрь золотого, зеленого, черного цвета.