Спиг Холл, один из младших торговцев, остановился у его стола и вопросительно поднял бровь.
— Как дела, Майк?
Майк наклонился вперед, чтобы получше всмотреться в призывно подмигивающий экран.
— О'кей, — пожал он плечами.
— Что о'кей?
— Я выиграл. Более семнадцати с половиной миллионов, для начала неплохо, — протянул он.
Спиг в прострации уставился на ковер у ног Майка.
— Дуче! — произнес он с благоговением.
Коллеги-торговцы прозвали Майка «Дуче» из уважения к его коммерческим талантам. Майк заслуженно гордился своим прозвищем.
— Майк! Возьми двадцать восьмую линию! — выплеснулся из гущи событий чей-то голос.
— Алло! Это Майк Мичинелли?
— Да, я слушаю.
— Майкл, меня зовут Кандида Редмейен. Я — агент по трудоустройству, мне хотелось бы встретиться с вами. Я позвонила некстати?
— Нет другого времени, кроме текущего момента, как я всегда говорю, — Майк открыл лежащий на столе ежедневник. — Я могу встретиться с вами сегодня во второй половине дня. Скажем, в пять тридцать?
— Чудесно. Девятнадцатая Финсбари-сквер, пять тридцать дня. Жду с нетерпением.
— Я тоже.
На другой стороне Лондона, в зеленом парке Ноттинг Хилл Гейт, симпатичная молодая женщина в потрепанной блузке и обрезанных до колена джинсах лежала на траве и бесцельно перелистывала страницы журнала. Ей было лень даже читать. Англия наслаждалась необычно жарким, словно в Индии, летом, солнце просвечивало сквозь деревья, ласково облизывая голые ноги и плечи женщины и клоня ее ко сну. С противоположной стороны Стэнли Гарден были слышны обычные для Лондона звуки — детские голоса, шум транспорта, приглушенный ритм рок-музыки, доносящейся из открытого окна, крикливый голос соседки, подзывающей собаку…
Тедди заставила себя шевельнуться. Был почти полдень — самое время сделать что-нибудь полезное. Она уселась, достала флакон с маслом для загара, натерла им свои голые ноги — щедро, как указано в инструкции — и вновь разлеглась на траве с чувством удовлетворения. Она почти заснула, когда нервно жужжащий переносный телефон вернул ее назад в бодрствование.
— Алло? Ох, Чарли, дорогой! Я так рада, что это ты! Я просто не в силах разговаривать с кем-то еще. Я лежу в парке и чувствую себя такой ленивой и размякшей, а день такой чудесный, — прощебетала она и наконец спросила: — Почему ты позвонил? В чем дело?
— Тедди, глупышка, ты же сама недавно звонила мне и оставила сообщение, чтобы я срочно тебе позвонил.
Ее мягкий воркующий смех зажурчал в телефонной трубке.
— Солнце, наверное, напекло мне голову! Конечно, я звонила тебе! Я хотела позвать тебя на ужин. Завтра. Майк пригласил свою знакомую из Штатов, с ужасным акцентом, и я подумала, не поужинать ли нам вчетвером — ты знаешь, что я не слишком люблю и умею готовить, но сделаю что-нибудь простенькое. Мне кажется, она подойдет тебе — долговязая такая, разбитная американка… Я с ней еще не встречалась, и ты ее не знаешь, но вдруг это начало чего-нибудь замечательного, для тебя — и для нее, конечно. Она, может быть, не слишком хороша для тебя, да кто хорош, дорогой…