Набрав в грудь побольше воздуха, Аманда подняла взгляд на партнера.
— Мне бы хотелось извиниться. Я вела себя возмутительно. Наговорила вам резкостей. Прошу прощения.
Альваро очень серьезно кивнул.
— Вы крайне великодушны, мадемуазель.
Она еще несколько мгновений смотрела ему в лицо, ожидая продолжения и стараясь абстрагироваться от притягательной силы, заключенной в этих точеных чертах лица, аристократическом изгибе губ, длинных, как у девушки, темных ресницах. Интересно, а каково это лицо в минуту нежности? Как улыбаются эти губы той, которую он хочет очаровать, а вовсе не сразить презрительным равнодушием?
Однако пауза затягивалась. И Аманда не выдержала.
— А вы? — спросила девушка.
Аманда не сомневалась: он прекрасно понимает, что она имеет в виду. Однако Альваро предпочел изобразить святое неведение.
— Что — а я? — Губы его слегка изогнулись в улыбке, но понять ее смысла девушка не могла.
— Вы не хотите извиниться передо мной?
— Непременно. Как только совершу что-нибудь, за что следовало бы извиняться.
В глазах Аманды вспыхнули сердитые искорки. Она уже открыла рот для резкой отповеди, но заставила себя сдержаться. Не стоит поддаваться на подобные провокации! Мысленно досчитав до десяти, она лучезарно улыбнулась.
— Чудесно. Иного я и не требую.
Похоже, он оценил ее самообладание. И решил вознаградить за эту маленькую победу над собой. А быть может, и сам вышел победителем из какой-то внутренней борьбы.
— Ладно, — голос его звучал хмуро, и девушка поняла: большего ей не дождаться, но и это уже кое-что, — давайте признаем, что оба повели себя не лучшим образом. Так что предлагаю забыть обо всем и попробовать заново.
— Согласна, — кивнула Аманда.
— Вот и замечательно. У нас уже появляется возможность обсудить ту не самую ординарную ситуацию, в которой мы оба находимся.
— Ситуацию? А, да. Да-да…
Аманда изо всех сил старалась скрыть владеющую ею растерянность. Конечно, она надеялась, что достаточно знает об этой самой ситуации, чтобы не сесть в калошу, но все же лучше ограничиться общими фразами. Так оно безопаснее. И главное — не делать никаких опрометчивых заявлений от лица мадемуазель Жанетт.
— Ведь я, — продолжил тем временем Альваро, — даже понятия не имею, как вы сами-то ко всему этому относитесь.
Ну вот! Началось! А она так стремилась избежать всяких деталей и уточнений.
— А вы? — спросила она, стараясь потянуть время.
— Со мной все просто. Я в огромном долгу перед вашим отцом, он не раз помогал моей семье в тяжелые для нас времена. И я обещал ему жениться на его любимой дочери.