Он встрепенулся. Эта девушка внушала ему какие-то фантазии, — он воображал себя художником, рисующим ее портрет! Он понимал, что возбужден, и это его раздражало.
Орелия исподтишка бросала на него быстрые взгляды, вспоминая их удивительную беседу на галерее на балу. Она не сообщила ни Мишелю, ни мадам Дюкло о том, что он уже не адвокат семьи Кроули, ни о том, что он предложил ей помощь в поисках матери. Она подозревала, что с его стороны это простая уловка, чтобы разоружить ее, и если она повторила бы его слова Мишелю или мадам, то они наверняка сочли бы ее легковерной дурочкой.
— Мадемуазель, можно поговорить с вами после обеда?
Не дав Орелии ответить, мадам Дюкло холодно спросила:
— Что вы хотите узнать на сей раз, месье Арчер?
— Я располагаю некоторой информацией о первых годах жизни мадемуазель, которая может показаться ей достойной интереса. К тому же у меня к ней есть кое-какие вопросы, — беспечно сказал он, — которые возникли во время проведенного мной в Новом Орлеане расследования. Так как они носят личный характер, то лучше всего встретиться в гостиной…
— Делами нужно заниматься в конторе, месье.
Алекса немного озадачило высокомерное замечание мадам Дюкло. Но он настаивал на своем.
— Вас устроит в три часа пополудни?
— Вполне, месье. — Ее немногословность не побуждали к дальнейшей беседе.
Наверху мадам Дюкло не удержалась от комментария.
— Ты, вероятно, произвела сильное впечатление на балу у Визе.
— Вы, наверное, хотите сказать — "дурное"? — спросила Орелия. — Там все сплетничали обо мне.
— Ну, а что же ты хотела? Но ты не обращала на это никакого внимания и ходила с гордо поднятой головой. Было очень мудро с твоей стороны без лишнего шума обзаводиться друзьями, не оказывая никакого давления на семью Кроули. Я ожидала от них пробного шага. Может, в этом все дело.
Орелия через открытое окно увидела пунцово-красную птичку кардинала, которая только что опустилась на перила верхней галереи.
— Я не думаю, мадам.
— Почему, дорогая?
— Потому что месье Арчер больше не является адвокатом мадам Кроули.
— Что ты сказала? — воскликнула мадам грозным тоном. — Откуда тебе это известно?
— Он сам мне сказал об этом на балу.
— И он все же намеревается снова допросить тебя? Он не имеет на это права! Мы отправимся сегодня вечером к нему в контору. Орелия, подумай, он — большой негодяй!
Орелии очень хотелось верить в чистосердечное желание адвоката помочь найти ее мать, но она пока помалкивала, будучи до конца не уверенной в том, не оказалась ли она жертвой какого-нибудь жестокого обмана.