Дикси закрыла глаза, не желая верить услышанному и думая лишь о том, что лучше бы ей вовсе не рождаться на свет. Сол тронул ее плечо.
— Если Артемьев серьезно любит тебя, он простит… Они, то есть «фирма», хотят завершить все прощением. Триумф победившей Великой любви. Но для этого они решили хорошенько испытать вас на прочность — сразить твоего музыканта неопровержимыми фактами. Шеф, судя, конечно, по себе, решил, что Артемьев — авантюрист, торопящийся заграбастать тебя, а в придачу — весь Вальдбрунн…
Дикси не слушала. Теперь, когда это случилось — компромисс, заключенный с совестью, все же всплыл на свет, грозя уничтожить расцветшее счастье, — она поняла, что давно ждала беды. Считала дни, вздрагивая от каждого телефонного звонка. Жестокие кредиторы явились к должнице в последние часы истекающего срока. Она без сил опустилась на диван.
— Я должна была рассказать ему все… Боже, почему ложь вырастает на самом гиблом месте!.. Я вывернула наизнанку всю свою душу — всю… Пропустила только историю с этим проклятым контрактом…
— Давай, детка, еще не поздно. Умоляю, чем скорее ты сделаешь это, тем лучше… Ведь Хоган может опередить тебя… — Сол встряхнул Дикси за плечи. — Смелее, действуй, я позову сюда Майкла. Только не надо бояться — он сильно любит тебя и сумеет понять.
Ожидание показалось Дикси вечностью. Она застыла с закрытыми глазами, моля прощения у кого-то всезнающего. Верующей она так и не стала, но все же обращалась к Нему: «Прости и помилуй меня, Господи… Прости и оставь его мне…»
— Я видел пленки, Дикси. — Майкл неслышно вошел и сел в кресло у окна — напротив нее, но не рядом — раздавленный, униженный, чужой. — Хоган рассказал мне о твоем контракте.
— Это единственное, что я скрыла от тебя. У меня не хватило мужества говорить о том, что стало для меня невозможным, отвратительным, гадким… Завтра конец… У меня были трудные времена, и я полагала, что не делаю ничего плохого. Позволила снимать за деньги то, что и так делала для порностудии… Мы развлекались с Чаком…
— Я видел пленки про нас.
— Они поклялись, что отменили слежку!
— Я должен поверить, что тебя убедили мерзавцы?
— Они представили доказательства, убрали Сола… Да, я поверила. Мне так хотелось в это верить…
— Бедная, наивная, обманутая девочка… А знаешь, что шептал мне этот тип с толстыми ляжками? Что ты специально продала «фирме» нашу историю, разыграв страстную любовь. За рекламу, так необходимую в твоей профессии. И в надежде на то, что я навсегда покину эти места, оставив тебе Вальдбрунн…
— Майкл! Гадость, гадость — это же мерзко! Ты поверил?