— Пошли! — коротко бросил мне Нортонсон.
Мы покинули таможенный офис под мягкий шелест автоматических дверей. Я обернулся на табличку, вспомнив, что забыл посмотреть, когда мы входили. И тогда понял, как называли этот офис в порту.
Если пункт технического осмотра был «Каруселью», то пункт биологической проверки наверняка нарекли «Зверинцем». То, что я принял за тушёную рыбу, было запахом корма — вкусняшек в кармане, чтобы «пациенты» хорошо себя вели. Линейка предназначалась не для людей, как и большой стол. Монитор в столешнице был приучен не реагировать на прикосновения лап, хвостов и языков. И реакция на мои слова — это реакция человека, привыкшего, что осматриваемые объекты могут лишь мяукать, лаять и шипеть.
Толстому некрасивому таможеннику было всё равно, как он выглядит с точки зрения людей. Ему было достаточно любви тех, кто оставил шерстинки на его рабочем костюме. Вроде той, что прилипла к рукаву моего комбинезона. Чёрный волосок. Кажется, кошачий. На удачу?
— Ну, что ты лыбишься? — вздохнул Нортонсон. — Я же попросил вести себя тихо! Ты понимаешь, что будет, если нас не пустят на борт? А? Чего молчишь?
— Чтобы не говорить, — прошептал я.
— Что?!
— Веду себя тихо.
Лейтенант вздохнул, но ничего не ответил.
Как бы я хотел узнать: такое отношение ко мне — его обычная реакция или проявление жалости? Он сочувствовал мне — или поступал так, как поступал всегда? Не факт, что у меня потом будет возможность выяснить это наверняка.
Там, куда мы летим — в тупике моей жизни — лейтенант Нортонсон будет единственным человеком, который знал меня всего, целиком. Он даже Чарли успел разглядеть. И он видел, как от меня отрезали куски, пока не осталось только то, что умещается в документах.
Я даже не мог ничего взять с собой в своё первое и единственное путешествие! Даже дурацкую фотографию — не положено. Потому что принято считать, что я не нуждаюсь в таких вещах.
— Мы полетим в пассажирском отсеке, вместе со всеми, — сказал лейтенант, глядя прямо перед собой, пока мы шли по пустому коридору. — Постарайся и дальше молчать. Хотя бы из уважения.
Он неправильно меня мотивировал! Попросту не знал, что надо говорить таким, как я. Поэтому обращался со мной как с равным. Лучше бы он напомнил мне, кто я! Лучше бы посоветовал привыкать к новому статусу: говорить, только когда велят, и не делать ничего, кроме того, что положено. Это правила, к которым мне придётся привыкнуть, потому что альтернатива — то, что сделал мой друг и брат Чарли. Жаль, я не могу сказать ему «спасибо» за науку! Зато я смог наконец-то осознать: два года назад моя жизнь изменилась раз и навсегда. Высылка на «Тильду» — лишь малая часть этих изменений.