— Мы похоронили не Павлика, — тихо, но четко, глядя Нинке прямо в глаза, сказала Ася.
— Ася! — Голос Нинки сорвался на плач. — Ну не надо, пожалуйста!
— Говорю тебе — это был не Павлик. Если, конечно, в гробу лежал тот, что был в подъезде.
Нинка хлопала глазами:
— Ты что!
— Говорю тебе — нет! — сказала Ася. — Меня это все время мучило. Чувствую, что-то не так, а понять не могу.
— Что ты чувствуешь?
— Ты опять скажешь, что я сумасшедшая.
— Да не скажу я, не скажу! — Нинка вся дрожала.
— Я чувствую, что Павлик жив.
— Сумасшедшая, — вздохнула Нинка.
— Я не знаю как, но чувствую. Не могу объяснить. Мы с ним связаны как-то, я бы знала, если бы с ним действительно случилось несчастье.
— Асенька, милая, — ласково сказала Нинка, — всякие там астральные нити, может, и существуют, не знаю, я в это не очень верю. Но против фактов же не попрешь… Тело все опознали, и ты сама подтвердила, что… Ой, ты что? — оборвала себя Нинка, заметив, как Ася побледнела. — Я не хотела напоминать. Вообще, давай прекратим этот разговор, зачем ты себя терзаешь!
— Нет, не прекратим, — заявила Ася. — Мне нужно с тобой этим поделиться, иначе я действительно с ума сойду. Только выслушай спокойно, хорошо?
— Хорошо, — согласилась Нинка.
— И не перебивай.
Ася встала, прошлась по кухне, снова собираясь с мыслями, потом остановилась перед подругой. Та внимательно смотрела на нее.
— Ты можешь не верить в существование астральной связи, в мои предчувствия — ради бога. Если бы были только предчувствия, я, может быть, об этом бы и не заговорила. Но есть еще кое-что. Рука.
— Какая рука? — испуганно прошептала Нинка.
— Подожди, ты же обещала не перебивать. Значит, рука. Шрам на руке. У Павлика на правом запястье был довольно заметный шрам. Небольшой, сантиметра два. А у того, которого убили в подъезде, никакого шрама не было. Рука откинулась, рукав чуть-чуть задрался, открыв как раз это место.
— И ты вот так сразу увидела и запомнила? — Не перебивать — это было выше Нинкиных сил.
— Увидела сразу, а вспомнила только потом. Странно, у меня вся картина в голове словно сфотографировалась, а проявилась не сразу, только после похорон.
— Может, ты просто этот шрам не заметила?
Ася упрямо помотала головой:
— Нет, его точно не было. И еще есть кое-что. Рубашка.
— Что, рубашка не та?
— Нет, как раз та. Это точно любимая рубашка Павла, ему ее на заказ шили, он мне говорил. Но тому, кто лежал в подъезде, рубашка была явно велика. Шея в воротнике болталась.
Нинка внимательно слушала подругу.
— Так. Еще?
— Форма головы немного другая. У… — Ася хотела сказать «убитого», но запнулась, — у лежавшего череп был какой-то квадратный. В общем, у Павлика голова не такая.