Анжела понимала, что происходит с Николасом, она испытала все это на себе. Она отложила шитье — туника из бархата цвета рубина — рождественский подарок для Николаса.
— Однако он часто шлет подарки. Этот кусок бархата, например, лимонные леденцы. На прошлой неделе прислал золотой пояс в виде цепи. Он знает, как мы ждем его, и где мы.
«Знает ли он, как я хочу его видеть?»
— На прошлой неделе он прислал мне в подарок золотую монету. Просто монету, и ни строчки, — подхватил лорд Джеффри.
— Он раздает все ценности, оставшиеся у него. В замке он живет меньше двух недель. При таком размахе можно остаться без гроша, — добавил Аллен.
— Может быть, — лорд Джеффри поднял палец, — он не знает, что делать с богатством.
— Или как жить без войны. Он так не привык к тишине и покою, — заключила Анжела.
— Не знаю, в чем там причина, но мне это не нравится, — пробурчал Аллен. — Надо заставить его вернуться к людям и жить нормальной жизнью.
— Но как? Если приглашения не действуют…
— Я знаю другой способ, — уверенно произнесла Анжела.
Йоркшир, Англия
Бог услышал ее молитвы.
Она это поняла, как только с него сняли простыни, в которых доставили туго спутанного.
Он остался таким, каким она его помнила. Большой. Сильный. Настоящий мужчина.
Чертыхаясь и стараясь побыстрее освободиться от веревок, он встал и гневно посмотрел на Питера и Леона.
Но вдруг его взгляд упал на нее… он осекся.
Он немного похудел, побледнел. Золотистые глаза не излучали прежнего света. Но его красота по-прежнему брала за душу. У Анжелы перехватило дыхание. Неужели так будет всегда?
Она сделала знак Питеру и Леону удалиться, не сводя глаз с Николаса. Она не двигалась, давая ему возможность прийти в себя, хотя сердце разрывалось от желания обнять его.
Николас оглядел комнату — стулья, ее рукоделие, ярко горевший огонь в камине. Анжела подошла, развязала веревки, поднесла его ладони к губам, поцеловала. Он пытался сопротивляться, как раненый зверь, не смея поверить наступившему облегчению.
Анжела с недоумением смотрела в его глаза, наполненные затаенной болью, и едва сдерживала слезы.
Она подошла к столу, где стоял кувшин с вином; дрожащими руками налила в золотую чашу — одну из драгоценностей, присланную им на прошлой неделе, — и приблизилась к Николасу. На этот раз он не стоял перед нею на коленях, как в первую ночь их встречи, и руки его не спутывали тугие веревки.
Но сознание оставалось скованным.
Когда-то он снял бремя с ее души, освободил ее от страхов. Теперь Анжела хотела сделать это же для него.
Она предложила Николасу вино, но он и не заметил. Он не мог оторвать глаз от нее, так смотрят на пищу изголодавшиеся люди. Анжела гадала, заметил ли он, как изменилась ее фигура после родов. Вложив чашу в его руку, она поддержала ее снизу.