— Еще я собирался сжечь всю мебель.
— Но зачем? — Сердце Анжелы обливалось кровью.
— А что меня должно остановить? Что для меня значит это место? Я там жил всего несколько лет. Это не мой дом.
— Это ваш наследственный дом. Вы законный граф Свонсдон. Почему же не сохранить его?
— Вам доводилось когда-нибудь бывать там? Это дьявольское место. — Анжела отрицательно покачала головой. — Это дворец, — в сердцах бросил Николас. — Бартлет считал себя принцем. Никогда не видел столько украшений, разве только во дворце дожа в Венеции — дядя однажды водил меня туда. Как и того тирана, Бартлета отличала непомерная жадность. Замок Свонсдон провонял им насквозь. Мне доставляет удовольствие вытравливать его дух из Свонсдона.
— Но вы останетесь в голых стенах. Когда-то вы жаждали вернуться в замок, считали его своим домом, это являлось пределом ваших мечтаний.
— Не пределом, — он жадно пожирал ее глазами. — Когда-то давно я хотел вернуть его, потому что он принадлежал мне, а потом его несправедливо отняли. Я мечтал вернуть замок, желая иной жизни, свободы, радости. Это тоже у меня отняли.
— В силу обстоятельств.
— Сейчас причины не имеют значения. Он мой, это все, что я знаю и хочу знать. Все, что я хочу чувствовать, ощущать всем существом.
Он невольно поднял руку, желая погладить ее волосы, лицо, но сдержал порыв и направился к двери.
— Подождите! — Анжела подошла к Николасу. — Вы не можете просто так уйти!
— Господи, помилуй! — Он повернулся и до боли сжал ее плечи. — Вы, наверное, думаете, я сделан из камня. — Он встряхнул ее, словно хотел вытрясти душу.
По лицу Анжелы потекли слезы.
— Из плоти, конечно, — рыдала она, — и из костей. Кровь и железо! — Она положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце. — Вы сделаны из любви и нежности. О, Николас, мой дорогой, — молила она. — Вы все, что мне нужно в этой жизни. Не покидайте меня, душа моя, останьтесь, вы так нужны мне!
— Вы с ума сошли!
— Да, — немедленно согласилась она. — Сошла с ума, поэтому украла вас снова. Безумна, так как хочу, чтобы вы остались со мной, хочу сказать, я люблю вас и не могу забыть.
— Об этом стоило подумать раньше, до того, как удаляться в монастырь и давать обеты!
— Я не давала никаких обетов, я же говорила. Просто использовала предлог…
— Не делайте этого, не отрекайтесь, — он с силой прижал ее к стене, но в глазах стояли слезы. — Вы не должны мне лгать. Я никогда не лгал вам.
— Знаю, — прошептала она. — Но прошу поверить, я не давала обета молчания.
— Молчание — ерунда, — прорычал он. — Меня интересует другое — давали ли вы обет не знать больше меня… вообще мужчин?