— Бог никогда особенно не пекся обо мне.
— Неправда.
— У меня нет доказательств обратного.
Анжела умиротворенно улыбнулась.
— Они есть у меня, дорогой.
Поставив чашу, она подошла к Николасу, обняла его. Он не отстранился.
— Я никогда не давала обета целомудрия. Да и не могла. В монастырь я приехала в феврале, любовь моя. Я хотела спрятаться от мести короля. Он разбойничал в наших местах, жег и убивал. Его наемники бесчинствовали — насиловали и похищали, требуя деньги там, где могли их получить. Я боялась оставаться в замке даже с преданными слугами. Боялась, потому что стоило Иоанну узнать о моей любви к вам, он бы уничтожил меня.
— Нет, мой Ангел. Если бы Иоанн решился приблизиться к Уиндому ближе, чем на двадцать миль, мои союзники рассчитались бы с ним, это входило в наш договор.
Николас нежно погладил ее волосы, провел рукой по щеке.
— А я не хотела, чтобы ему досталась хоть частица от вас.
— Когда мне сообщили о вашем отъезде в монастырь и о ваших обетах, я поклялся вернуться и мстить до конца.
— Вы так и поступили, любовь моя. Анжела светилась гордостью за своего избранника.
Он нежно гладил ее лицо.
— Но последние две недели стали для меня адом. Я не привык к мирной жизни… Не знаю, что делать, как жить дальше. Союзники вернулись домой к своим женам, семьям. Мои лесные люди разбрелись, кто куда. Некоторые из них вернулись в Свонсдон.
— А Ибн и отец Самюэль?
— Оба со мной, но все равно мой замок напоминает мне склеп. В голове продолжает звучать ваш голос, смех, нежные слова. Я не могу так жить и не могу убежать от пустоты. — Николас смотрел ей прямо в глаза. — Столько людей ищут моего общества, но та, которая больше всех нужна, не со мной. А я так истосковался по вам, дорогая.
Анжела не сдерживала слез. Подавляя рыдания, она попросила его не уходить и направилась к двери. Прошла через зал в комнату. Через мгновение Леон придержал для нее дверь, и Анжела вернулась в светелку, где ждал ее Дьявол, стоя спиной к дверям у камина.
Повернувшись на шаги Анжелы, он покачнулся, увидев ее ношу.
Два младенца мирно посапывали носиками у нее на руках. Она с улыбкой смотрела на их розовые личики, потом перевела взгляд на застывшего в оцепенении их отца.
— Вот, — проговорила она, словно ничего особенного не произошло, — возьмите Джеймса, он гораздо тяжелее сестры, у меня занемела рука.
Николас, непривычный к роли родителя, неуклюже держал младенца. Ему пришлось переменить несколько положений, прежде чем он удобно прижал малыша к сердцу. Долго рассматривал личико ребенка, потом откинул уголок одеяльца дочки.