Когда же мысли закружились вихрем и опять откуда-то извлекли воспоминания о Берте, старик быстро забыл, где он находится, о вызванном разлившейся нефтью беспорядке, который только что приводил его в ужас, забыл о лежащем у его ног тюлене, о больной Умман, которая лежит дома и ждет его не дождется, обо всем забыл и, как и прежде, превратился в человека со спутником.
… После ухода Берты для Балкана началась тоскливая, лишенная всякого интереса, бесцветная жизнь. В те дни все ему напоминало Берту — одежда, которая так шла к ее ладной фигуре, посуда, к которой она прикасалась, словом, все, что было в доме, напоминаниями о ней мучало его. И у него, и у его матери Отаги сердце разрывалось, когда маленький Эльман, показывая ручонкой в сторону моря, начинал плакать и проситься к матери: “К маме хочу, я к маме пойду”. В такие мину ты Балкан чаще всего уходил из дома. Плыл на лодке туда, где у тонула Берта, курил, мысленно разговаривал с ней:
— На кого ты нас оставила, Берта?
— Что поделаешь, так случилось, комбат мой родной…
И тогда на душе у него немного легчало. Правда, его совсем не тянуло домой, потому что он знал, что там его встретит плачущий малыш: “Ма-ма!..”Чтобы успокоить сынишку, он брал его из рук матери, прижимал к груди, целовал. И если бы в один из тех дней на горизонте судьбы не показалась Умман, неизвестно, сколько еще времени протянулись бы эти горькие дни.
Однажды Отага вышла из дома с ребенком, чтобы хоть как-то отвлечь его от тоски по матери, а обратно они вернулись уже втроем, с ними была и Умман.
Умман не показывалась в этом доме с тех пор, как у тонула Берта. Она и вообще нигде не появлялась, разве что на работе. По-своему страдала и держала траур по погибшей подруге.
Однажды Эльман, прогуливаясь с бабушкой и проходя мимо сельсовета, вспомнил, что раньше приходил сюда с мамой к тете Умман. Он показал пальчиком на здание сельсовета и стал тянуть бабушку за руку: “Пойдем к тете, пойдем, там тетя”.
При виде гостей Умман вздрогнула от неожиданности, вскочила с места, схватила Эльмана на руки, крепко прижала к себе и заплакала. Вот и в тот день сюда ее привел Эльман, который никак не хотел расставаться с ней. Умман долго играла с малышом, покачала его на качелях, накормила и уложила спать. И только после того, как мальчик уснул, ушла домой.
Увидев осунувшуюся Умман, ее обведенные темными кругами запавшие глаза, Балкан подумал: “Берта и нас ввергла в страшное горе, но и подругу не пощадила, та как тень стала”.
Когда Балкан женился на Умман, Эльман уже крепко привязался к ней и воспринимал ее как свою мать. И когда лежал в ее объятьях, так же прижимался к ее груди, как когда-то к материнской.