— Я сказал, не смейте называть нас выродками. Это оскорбительно.
Он поглядел на меня устало и без тени улыбки, но не встал. Я решил, что драки не будет, и мне сразу полегчало.
— Ладно, ладно, — пробурчал он. — Нельзя быть таким обидчивым. Сядь и займись передачей.
Я сел, проглядел то, что должен был передавать, потом вызвал Пата и велел ему включить магнитофон; это ведь была не тренировочная передача.
«Повтори вызов через полчаса. Я обедаю», — ответил он.
«А я завтракал, но мне не дали закончить. Перестань валять дурака, Пат. Лучше перечитай контракт, который ты так рвался подписывать».
«Как будто ты не рвался. В чем дело, парень? Уже дрейфишь?»
«Может — да, а может — нет. У меня возникло предчувствие, что из этого вряд ли получится долгий и веселый пикничок. Одно я уже усвоил твердо: если капитан пошлет тебя за ведром краски, то, значит, он рассчитывает получить его полным доверху и никаких извинений, в случае чего, не примет. Так что включай маг и готовься записывать цифирь».
Пат что-то пробормотал, сдался и после короткой задержки, безусловно, вызванной ма, которая требовала, чтобы он сначала поел, объявил: «Готов».
Передача действительно состояла почти исключительно из групп цифр (касавшихся, я думаю, нашего старта) и кода. В этом случае было необходимо, чтобы Пат повторял вслух все, что я передавал ему. Особых трудностей не было, просто жуткая скукотища. Единственное послание, шедшее открытым текстом, было от капитана, который распорядился послать букет роз некой миссис Детвейлер в Брисбене, с оплатой из его средств, лежавших на счету ФППИ, и с запиской «Благодарю за незабываемый прощальный ужин».
Больше никто личных писем не отправлял; думаю, что просто не оставили на Земле необрубленных концов.
Я подумал было, не послать ли букет роз Моди, но как-то не хотелось проводить этот заказ через Пата. Я решил, что могу воспользоваться помощью Мей-Линг, но тут же вспомнил, что хотя у меня и были деньги в банке, но своим поверенным я назначил Пата; так что, если б я заказал розы, то чек все равно подписал бы он. Так что я решил не пользоваться теми мостами, которые уже сжег за собой.
Жизнь на борту «Л. К.» или «Элси»,[1] как мы прозвали свой корабль, постепенно приобретала характер рутины. Ускорение увеличилось еще на пятнадцать процентов, что довело мой вес до ста пятидесяти восьми фунтов; ноги ужас как болели, пока я не попривык, что произошло довольно скоро: есть все-таки свои преимущества в худобе. Мы, «выродки», были разделены на пять вахт, по два человека в каждой, так как мисс Гамма и Кас Уорнер в списки вахтенных не включались — по «горизонтали» они связывали нас с другими кораблями. Сначала свободного времени у нас было много, но капитан быстро положил этому конец.