— Помолчи, дорогая. Помолчи и дай мне объяснить, иначе придется дать тебе пару пощечин, чтобы ты замолкла. Я вовсе не намерена убивать твоего брата…
— Но вы сказали…
— Ти-хо! Туземец, забравший его, не понял, что я сказала. Он понимает всего несколько слов на орто и ни одной законченной фразы. И все мои слова были сказаны только ради пользы твоего брата. Когда его принесут назад, он будет стенать и умолять твоего дядю сделать все, что я попрошу, — она опять мило улыбнулась. — Внушенные тебе заблуждения, в частности, состоят в том, что патриотизм либо подобная ему глупость может быть выше личных интересов человека. Поверь, я ни на секунду не сомневаюсь, что для такого старого политика, как твой дядя, патриотизм — пустая абстракция, не более. А тревожит его лишь то, что он немедленно кончится как политик, когда сделает то, о чем я прошу. А сделает это он обязательно. Верно, сенатор?
— Мадам, — строго ответил дядя Том, — не вижу смысла препираться с вами.
— И я тоже! И мы не станем препираться. Но пока я объясню все Подди, вы тоже послушайте. Дорогая! Твой дядя упрям и сам не сможет подготовить свою политическую кончину достаточно умело. Мне нужны ниточки, чтобы направлять его танец, и ты, я уверена, на роль такой ниточки очень даже подходишь.
— Ничего подобного!
— Ты хочешь, чтобы я ударила тебя по лицу? Или лучше заткнуть тебе рот? Дорогая, ты мне нравишься, не вынуждай применять насилие. Я сказала, что подходишь ты — но не твой брат. Без сомнения, твой дядя для публики изображает, будто относится к вам одинаково хорошо — подарки там на Рождество и ко дню рождения и все такое прочее. Но ведь это очевидно: твой братец ни у кого не может вызвать любви! Рискну предположить, даже у собственной матери. А вот тебя сенатор любит, и гораздо сильнее, чем хотел бы показать. Итак, в настоящее время я слегка мучаю твоего брата — ничего особенного, в самом худшем случае только оглохнет, — чтобы продемонстрировать твоему дяде, что может случиться с тобой, если он не станет послушным мальчиком и не сыграет свою роль так, как мне потребуется.
Она задумчиво посмотрела на дядю.
— Сенатор, я никак не могу принять решение. Какой из двух возможных методов в вашем случае лучше? Видите ли, я хочу, чтобы вы, согласившись сотрудничать, помнили: вы согласились. А то политики временами бывают очень непостоянны. Когда я вас отпущу, стоит ли посылать с вами, в качестве узелка на память, вашего племянника? Или лучше оставить его здесь и обрабатывать — понемногу, но систематически — на глазах у его сестры? Так ей будет легче проникнуться мыслью о том, что произойдет с ней, если вы выкинете в Луна-Сити что-либо не то. Что скажете, сэр?