— Не-е, Аркаш, не пойдуть они на приступ ноччю, — с улыбкой возразил Михаил, на вслух высказанные опасения об атаке турками крепости в первую же ночь.
— Да який може буты приступ, якщо их мало не утрое меньше, чим нас? — поддержал Татаринова Гуня, разгоняя рукой облако табачного дыма, почему-то зависшее над столом.
— Втрое? — искренне удивился Москаль-чародей. — А мне показалось, что их тысяч двенадцать-пятнадцать.
— Какие там пятнадцать! — замахал руками Татаринов, спрятав, наконец, трубку в карман. — Дай бог семь.
— Ну, може, восемь.
— Трижды восемь — двадцать четыре, — ехидно посчитал вслух Аркадий.
— А вминня бийцив? Не утрое, а упьятеро! — пренебрёг арифметикой Дмитрий.
— Енто точно! — поддержал собрата-атамана Михаил. — У нас казаки — лучшие из лучших, богатыри, все огонь и воду прошли, со смертью не раз здоровкались, а там пастухи турецкие, баранам хвосты крутившие. Ну, в поле… на конях они лучшее многих наших сидят, нелегко пришлось бы, из луков-то они стрелять умеют. Но за такими-то валами да рвами, имея столько пушек…
Настоявший на совещании в тесном кругу Аркадий даже растерялся. Не ожидал он от опытнейших атаманов такого пренебрежения к врагу.
— А если, всё-таки полезут ночью на валы? Вот плюнут на ледяную воду и рванут! Малым числом от навала и не отбиться ведь.
— Не… — замотал головой Татаринов. — Такому числу сюды не прорваться, там сначала тысяч двадцать-тридцать положить придётся, чтоб дорогу до вала промостить. Я уж про мины и ямы-ловушки и не поминаю, их ведь тоже просто так не проскочишь.
— И по морю сьогодни не поплаваешь — витер та волны любу лодку перевернуть.
— А чего это ты всё о ночном приступе толкуешь, предчувствие, какое есть? — встревожился, наконец, Михаил.
Воины склонны к предчувствиям относились серьёзно, он исключением не был. Тем более, что как ни отбрыкивался Москаль-чародей от славы колдуна, его даже ближайшие друзья таковым числили. К предсказаниям же характерника пренебрежения не могло быть в принципе.
— Да нет, вроде ничего такого не было. Только… лучше поберечься. А чего не хотите поставить поболе людей на тот вал?
— Поставить-то их туда можно, да… каков сегодня ветер на вышке почуял?
— Бррр!..
— Вот-вот, холодный и сырой ветрище, насквозь продувает. Те же турки к утру промёрзнут до костей. Так зачем нам своих казаков простужать? Поторчат там и завтрева воевать не смогут. А, думаю, к вечеру следующего дня турок здеся буде не менее тридцати тысяч. Сдуру и, правда, на валы таким числом кинуться могут. Нехай наши казачки ночку поспят, а к завтрему биться, готовы будут.