Москаль-чародей постарался тщательнее рассмотреть брошенный казацкий табор. Покинули его явно в большой спешке, по всей его территории валялись тряпки, корзины, бочонки… несколько раз сердце ёкало от похожести чего-то на человеческое тело или его часть, однако быстро удавалось убедиться в ошибке зрения. По закону всемирной подлости, глаза вдруг начали слезиться, что остроглазости никак не способствовало. Ни живых, ни мёртвых там не рассмотрел, видимо, сечевики покинули его, а не полегли, безразлично, от вражеского оружия или болезни. Чёрные флаги, три штуки, оказались прикреплёнными не к флагштокам, а к виселицеобразным сооружениям, что позволяло рассмотреть их цвет вне зависимости от наличия или отсутствия ветра.
«Накаркал. Чёрт бы меня побрал, накаркал. И кто меня, дурака, за язык тянул? Впрочем, к чертям-то мне прямая дорога, по делам, но перспектива отправиться в ад, не доделав столько важных, нужных людям дел… не радует».
Помассировал левой рукой грудь, в правой держал подзорную трубу, рукавом протёр заслезившиеся глаза. Снова попытался как можно внимательнее рассмотреть поле битвы и покинутый табор сечевиков.
«Наших ни на поле, ни в таборе, вроде бы не видно. То есть, своих ребята успели похоронить, сражений без потерь не бывает. Хотя… хреново таки видно в эту трубу, могу и ошибаться».
Попаданец закрыл оба глаза, пережидая острый приступ боли в висках и лобной доли мозга. К его великому облегчению, он оказался кратковременным, однако полезной информации из дополнительного разглядывания пока извлечь не смог.
«Вообразил себя туристом, чтоб меня!.. Захотел стать свидетелем исторического события — водружения на Святую Софию креста и, чего уж, возжаждал застолбить для своих предприятий стамбульских ремесленников. Наплёл Богдану об опасности эпидемий, с которыми только сам могу справиться и получил на выходе чуму. Правда, зато скоро подойдёт флейт, загруженный наполовину карболкой, нефтью и протирочным спиртом. Эх, как жаль, что работа по инсектицидам только началась… впрочем, сырьё для них, в любом случае, будут давать Болгария и Греция, а здесь пока сплошное разорение. Чуму разносят крысы, а им тут раздолье. Не дай Бог, подхватит кто-то из балканских вояк, которые тысячами мимо проходят, такую болячку — сотни тысяч и у нас могут вымереть».
— Аркадий, щоб тебе! — донёсся как бы издалека до него рявк Васюринского.
— Что?
— Шо, шо, ты будто оглох. Я несколько раз тебя позвал, а ты как втупился в свою трубу, так и клещами не оторвёшь. Иди сюда, не перекрикиваться же нам по важному делу.