Попаданец с ненавистью посмотрел на противоположенный берег пролива. На площади более квадратного километра скопилось немалое количество войск сразу из трёх государств, друг к другу относившихся как минимум недоброжелательно, тысячи арб с награбленным добром, десятки тысяч голов скота и, главное, тысячи пленников. Огромный лагерь, точнее, кучу маленьких лагерей отдельных отрядов балканских господарей, вместе они уживались плохо, с регулярными кровавыми разборками, которые с большим трудом тушила — не бесплатно — вторая часть казацкого войска. Эпидемическая опасность в этом сборище вызывала серьёзную тревогу.
«Вот дьявольщина! Какой хорошей весной казалась идея: натравить на запад Анатолии отряды балканских государей, раз уж сами обезлюднить, лишить подвоза продовольствия Стамбул не можем из-за проклятых шведов. Если бы не эти грабители, проблему с чумным городом решить было просто. Построить им несколько наплавных мостов, и дать возможность бежать в Малую Азию, чего проще? Сами бы из города они ушли, всё равно там кроме соседей им уже жрать нечего, разве что крысы сохранились по щелям-подвалам из «съедобного». А так… ещё месяца полтора, если не два с половиной будут тащиться банды грабителей через мосты — на кораблях и лодках перевезти награбленное нереально. Уговаривать их бросить всё «нажитое тяжёлым трудом»? Не смешно, часть наверняка и под дулом пистоля не бросит, в драку полезет. Перенацелить на Дарданеллы? Там, вроде бы, тоже наплавной мост построить можно. Но как известить разбредшихся по огромной территории людей? До появления радио ведь тоже не одно десятилетие, в лучшем случае. Погнать к Дарданеллам турок? Они-то пойдут, хотя дойдут наверняка не все, многие от слабости и болезней, не обязательно чумы, сгинут. Но перейдя на азиатский берег, вскоре обязательно столкнутся с балканскими отрядами шарящимися там, со всеми вытекающими последствиями. Представить, что волохи или молдаване не похватают их в плен — слишком богатое воображение надо иметь. Радостно потащат на родину чуму, в придачу к дополнительным рабам. То, что сами передохнут почти наверняка, не утешает ни капельки. Задержать стамбульцев в стенах города также невозможно, для этого сотня тысяч людей нужна. Что делать?!! Чёрт бы побрал и Чернышевского, ибо решать нужно сейчас, потом поздно будет».
Метнув ещё одну виртуальную молнию в скопище людей, скота и перевозимого ими имущества, Аркадий перевёл взгляд на поле боя, густо покрытое человеческими телами, некоторые — немногие — из них ещё подавали признаки жизни — шевелились, дёргались, пытались передвигаться. Одного такого недопокойника, сумевшего встать и попытавшегося подойти к покинутому казацкому табору, на его глазах пристрелил сечевик, видимо, поставленный предотвращать возможность лишних контактов с потенциальными разносчиками чумы. О моральности оставления поверженных, неспособных продолжать сопротивление врагов здесь никто не задумывался. Хоть казаки числили себя истинно православными воинами, заветы Христа они исполняли очень выборочно.