Бедняга Томми! После стольких лет с ним она считала, что любовь — это физиологическая потребность, и больше ничего.
* * *
У Анны Макнил были рыжие волосы, язвительный ум и испещренная веснушками белая кожа. Но даже со своими веснушками она умудрялась выглядеть привлекательной и не слишком заумной. Она приехала из Нью-Йорка, и у нее было больше одежды — дорогой одежды, — чем у всех остальных студенток в тысяча девятьсот семьдесят втором академическом году в Университете Колорадо. В прошлом году она пользовалась в общежитии большой популярностью. Но Мадди ее не любила. Может быть, потому, что на нее саму, почти все время корпевшую над книгами, компания Анны не обращала никакого внимания.
Поэтому ее сильно удивило, когда однажды вечером, подняв глаза от стола, она увидела на пороге Анну.
— Привет, Мадди, — начала та. Ее выговор выдавал выпускницу школы с востока. — Похоже, мы с тобой в одном положении?
— Что ты имеешь в виду?
— Наши соседки съехали на все лето подмолотить деньжонок. Вот я и решила спросить, не хочешь поселиться со мной? Моя комната угловая… Больше и светлее, чем эта.
— Да нет… У меня здесь все обустроено. И потом, я тебя совершенно не знаю. Мы можем друг другу не понравиться.
Анна широко улыбнулась, сразу став намного симпатичнее.
— Девчонки утверждают, что ты прямая. Но я таких люблю: считаю, что люди должны говорить то, что думают. Большинство на это не способны. — Она достала пачку «Мальборо» из нагрудного кармана принадлежавшей приятелю рубашки. — Не возражаешь, если я закурю?
— Кури.
— Хочешь сигарету?
— Не курю. Моя мать умерла от рака.
— О! — Анна задула спичку. — Ей-богу, я не знала. Извини.
— Кури, если хочешь. У нее был не рак легких.
Анна рассмеялась.
— Ты забавная… Не угадаешь, что скажешь. Думаю, ты мне понравишься. Ну так как насчет моей комнаты? Мне все равно кого-нибудь подселят. Она велика для одной. Харриет Джексон спит и видит переехать, но она такая коровища. — Анна закрыла ладошкой рот. — Господи, помилуй. Вот видишь, как мне полезно находиться рядом с тобой. Вмиг забыла, как меня учили лицемерить.
— Так ты полагаешь, что я лучше Харриет, хотя совсем меня не знаешь?
— Весь прошлый год я к тебе приглядывалась и думала: вот симпатичная девчонка… Или по крайней мере может такой стать, если подкрасится и добавит в прическу несколько светлых прядей.
— Я вижу, уроки прямоты тебе не нужны. Ты прекрасно справляешься сама, — проговорила Мадди с каменным лицом и вдруг невольно рассмеялась. — Хорошо, пойду посмотрю твою комнату. Но предупреждаю, что могу съехать до окончания семестра. Мой парень настаивает, чтобы я жила у него.