Анна была именно такой девушкой, какую Мадди воображала в детстве: искушенной, красивой, умной. Сама Мадди тоже была неглупой. А после того как Анна, наигравшись в Пигмалиона, обучила ее секретам косметики, тоже стала красивой. Что же до искушенности, решила девушка, то и это придет, если подольше покрутиться рядом с новой подругой.
Ближе узнавая Анну, Мадди поняла, что ее внешняя искушенность — не что иное, как защитная скорлупа. Анна была необыкновенно привязана к семье и боготворила своего симпатичного отца Уатта Макнила. Она держала на столе в серебряной рамке фотографию, на которой стояла рядом с отцом, и по нескольку раз в неделю подолгу говорила с ним по телефону.
Мадди же, когда разговор заходил о ней самой, становилась уклончивой. Рядом с Анной она старалась казаться умнее и находчивее. Но теперь очень стеснялась своего прошлого. Анна постоянно говорила, кем были такие-то и такие-то люди — об их происхождении. И Мадди была вынуждена признать, что у нее самой не было породы, как у Анны и у ее друзей. Неизвестно, где бы она вообще оказалась, не появись в ее жизни Джейн Латем. Уж явно бы не делила комнату в университетском общежитии с богатенькой Анной Макнил. Поэтому она говорила о прошлом как можно меньше.
В ту осень отношения Мадди с Брейди развивались вполне гладко. Насколько девушка могла судить, великий бабник оставался ей верен. Получив друг о друге первые впечатления, они сделались друзьями и любовниками.
И все шло отлично, пока Анна не пригласила подругу провести Рождество в Нью-Йорке со своими родными. Мадди пришла в восторг. Девушка никогда не бывала в Нью-Йорке, хотя твердо знала — это именно тот город, где она хотела бы жить после окончания школы. И все-таки Мадди немного терзалась: еще раньше она обещала Брейди провести праздник с ним.
Но ей нестерпимо было думать, что придется отклонить приглашение подруги и не лететь в Нью-Йорк на частном реактивном «Гольфстриме» Макнила. Когда она сообщила об этом Брейди, он, как и следовало ожидать, вышел из себя. Предполагая, что они проведут Рождество вместе, Брейди снял роскошный дом в Аспене[13].
— Брейди, — робко попыталась объяснить девушка, — ты должен понять. Мне действительно очень жаль. Но это такая потрясающая возможность.
— Понять! — вспылил он. — Да пошла ты! Я думал, мы проведем Рождество вместе. Спланировал все путешествие. Для тебя это ничего не значит?
— Значит. Я же сказала, что мне очень жаль. — Мадди подошла и обняла его за шею, но он мрачно отвернулся. — Я полагала, что определенно мы еще ничего не решили. Ты заключил, что на Рождество мы будем вместе, только потому, что я сказала, что у меня нет своих планов. Давай поедем в Аспен на каникулы. Ну, Брейди, пожалуйста, не злись… Ты говорил, что тебя зовут родные. Съезди к ним. Какое счастье иметь свою семью!