- Куда же он мог подеваться? - поинтересовался Орешков.
- Видимо, в казарме обронил, товарищ политрук, - с горечью ответил боец. - Свет в этот раз был выключен.
Орешков достал портсигар.
- Закуривайте. Мы ведь с вами товарищи по несчастью.
Все удивленно притихли. А политрук продолжал:
- У нас в училище так же вот, как и на заставе, тревоги часто объявляли. Курсанты роптали. В нормативы мы укладывались, казалось, чего еще надо? Но начальник училища все усложнял обстановку.
Однажды сигнал тревоги прозвучал в сплошной темноте - свет, как и у нас сегодня, везде был выключен. Бросился я к стулу, на котором лежало аккуратно сложенное с вечера обмундирование, и обомлел - брюки исчезли. Раздумывать некогда: навернул портянки на кальсоны, надел сапоги, гимнастерку, шинель, туго затянул ремень, шлем на голову, винтовку в руки и - в строй.
Вспыхнул свет. Мы стоим все, как огурчики: подтянутые, окончательно проснувшиеся. Начальник прошел вдоль строя, полюбовался нами, похвалил: "Молодцы!" Ну, думаю, пронесло. Не знал я, что с тыла, не отставая ни на шаг от начальника, шел старшина. Он-то и заметил. Как выстрел прозвучала команда:
- Курсант Орешков, выйдите из строя!
Вышел, повернулся лицом к своим товарищам.
- Поднять полы шинели!
Хохот поднялся страшный. Все, кто слушал политрука, и сейчас смеялись дружно и долго. Орешков выждал, когда ребята успокоятся.
- Но это не самое страшное, - продолжал он. - Худшее началось потом. Построит, бывало, нас старшина, скажем, на обед, подравняет, подаст команду "Смирно!" и вдруг спросит:
- Курсант Орешков, брюки не забыли?
- Нет, товарищ старшина, не забыл.
И только тогда скомандует строго:
- Шагом марш!..
И снова, еще громче захохотали пограничники.
- А куда же все-таки брюки-то подевались? - спросил старшина Горбанюк.
- В темноте их кто-то нечаянно сбросил со стула, они оказались под койкой.
Не знаю, был ли на самом деле такой случай в курсантской биографии Орешкова. Я склонялся к тому, что политрук его придумал, чтобы поднять настроение бойцов.
Когда стало более или менее светло, я. разрешил открыть огонь. Мелехин быстро распределил стрелков и пулеметчиков по заранее составленному плану. Захлопали выстрелы. Никогда так метко не стреляли бойцы, как в то утро.
А днем Орешков отвел меня в сторонку, усадил:
- Ты, Андрей, не думаешь вступать в партию? Сложное время мы переживаем. Сейчас тебе, как никогда, нужна поддержка партии.
- Давно думаю, Иван, - ответил я, - но все решиться не могу. Достоин ли я? Примут ли?
- Это ты брось. Чего скромничать? Разве ты мало сделал для того, чтобы застава стала лучшей в округе?..