- Не горюй, Иван Никитович, - ободрил я Орешкова. - Эка, дело какое соревнования переносятся. К следующему воскресенью еще лучше подготовимся. А служба есть служба.
Ни Девятых, ни Антипина я предупреждать не стал - был уверен, что каждый из них получил аналогичный приказ. Моряков же счел нужным известить, послал к ним старшину Горбанюка.
Никто из нас не знал, не догадывался даже, что через несколько часов разразится война, самая кровопролитная из всех войн, когда-либо бушевавших на нашей планете.
- Как на той стороне? - спросил я дежурного.
- Ничего подозрительного.
Пограничники заняли свои места согласно боевому расчету. Орешкова я направил на правый фланг заставы. Горбанюка - на левый, сам остался в центре. Расположился между двух гранитных обломков, прикрытых кустами. Отсюда я видел все, сам же оставался невидимым.
Проходил час за часом. Ушло за горизонт солнце, умчался куда-то ветер, весь день путавшийся в кронах деревьев. Вот и ночь опустилась на остров, тихая и теплая. Она почти не отличалась от дня - ленинградская белая ночь, самая короткая в году. Ни малейшего шороха вокруг. Только у берегов плескалась вода, да какие-то птицы проносились над головой, пугая свистом крыльев.
Проверяя наряды, я в условленное время встретился вначале с Орешковым, затем - с Горбанюком. Ни тот, ни другой не заметили и не услышали ничего необычного. Ни один звук не доносился с сопредельного берега.
Я еще раз обошел участок границы в центре, присел на выступ гранита, хранившего дневное тепло, и прильнул к окулярам стереотрубы.
По краю бирюзой светлело небо, меркли звезды. Предутренним туманом дымился у берега Финский залив. Безмолвен стоял лес. Лишь высокие сосны важно, словно снисходительно, чуть приметно качали, вершинами. Травинки, унизанные тяжелыми бусинками росы, клонились к земле.
"Ну вот и все! - с облегчением подумал я. - Напрасно комендант беспокоился".
И как раз в эту минуту послышался незнакомый басовитый звук, густой и низкий, с противным, хватающим за душу подвыванием. Я поднял голову и оцепенел - на Ленинград мощным строем шли самолеты с черными крестами на крыльях. Неожиданно один из замыкавших армаду самолетов оторвался от строя и спикировал на остров. Со зловещим свистом одна за другой посыпались бом бы, похожие снизу на тяжелые капли нефти, и взорвались где-то в лесу. Потом самолет снова занял свое место в строю.
Зенитная батарея старшего лейтенанта Ряцкова открыла огонь.
"Может, это провокация?" - подумал я.
Когда по поручению Советского правительства по радио выступил В. М. Молотов, сомнения разом отпали. Война!