Когда Катя успокоилась и перестала вздрагивать и всхлипывать, Наталья Федоровна проводила ее в спальню и велела горничной передать поварихе, чтобы та успокоительный настой из мяты приготовила для барышни.
Но Катерина хоть и выпила мятного настоя, все равно почти всю ночь не спала, перебирая в памяти все свои встречи с Ником. Она никак не могла поверить, что этого сильного, уверенного в себе мужчины, который то сводил ее с ума своей улыбкой, то безумно злил своим равнодушием и насмешками, больше нет. Как же много она потеряла из-за собственной глупости и уязвленного самолюбия, решив сгоряча, что все его слова любви были ложью! Она не будет вспоминать об этом. В своей памяти она сохранит только те светлые мгновения, когда ей казалось, что она умирает от счастья в его объятьях.
Сначала Петя, теперь вот Ник, - думала она. – Проклятая война! Кому и зачем она нужна?! Она отнимала у нее тех, кто был ей так дорог.
С того дня, когда отец Николая побывал с визитом в Романцеве, Катрин погрузилась в меланхолию. Ничего не радовало ее более. Она целыми днями просиживала в будуаре с пяльцами на коленях, умудряясь при это не сделать ни единого стежка.
- Катя, - не выдержала однажды Наталья Федоровна, - ты бы вышла, прошлась по парку. День-то какой сегодня - на небе ни облачка!
- Хорошо, бабушка, - послушно кивнула она головой и, накинув на плечи шаль, вышла в парк.
Катя медленно брела по дорожке, когда услышала шум подъезжающего экипажа, в котором с удивлением признала ту самую древнюю колымагу из сарая в Забелине. Маменька приехала, - забилось сердечко, и Катя почти побежала к крыльцу - и замерла, не веря своим глазам, когда дверца старой кареты открылась, и на землю с подножки спрыгнул Петр. Повернувшись к экипажу, он подал руку матери и помог ей спуститься на землю, а затем, обхватив за талию младшую сестру, снял ее с подножки и поставил Танюшу подле себя.
- Петя, живой, - едва слышно выдохнула она, бессильно привалившись к балюстраде.
Варвара Иннокентьевна не могла сдержать слез, ступив на землю родной усадьбы, и огляделась по сторонам. Как много времени прошло с тех пор, когда она, полная надежд, уезжала отсюда в Петербург, будучи еще совсем юной девушкой. Танюша, с любопытством глядевшая по сторонам, первой заметила Катерину.
- Катенька! – бросилась она к сестре, и, обняв ее за плечи, громко чмокнула в щеку. Варвара Иннокентьевна едва взглянула на Катю и сразу переменилась в лице.
- Катя! Мой Бог! Как же это?! – произнесла она с негодованием, глядя на ее выступающий живот.
- Полно Вам, маменька! - не выдержал Петр, осторожно обнимая сестру, и, уткнувшись лицом в ее белокурую макушку, прошептал: